– Но ты не знала, как это больно.
– Верно.
Она плотнее прижала руки к груди, едва удерживаясь, чтобы не надрать ему уши.
– Однако я знала, что была невинной, а ты… – Она постаралась не смотреть вниз. – Ты этого не знал. И я была не настолько невежественна, чтобы не знать о том, что подобные приключения, как правило, сопровождаются некоторой болью.
– Значительной болью, – поправил он. Его зубы были так плотно стиснуты, что она побоялась, как бы они не треснули.
Пенни намеренно небрежно пожала плечами:
– Такую боль вполне можно вытерпеть.
Такой боли она не ожидала, но сердце ныло куда сильнее.
– Так или иначе, меня отпугнуло вовсе не это, могу тебя заверить.
– Но ты была расстроена, несчастна и едва не плакала, – процедил он, впившись в нее взглядом. – Если дело не в боли, тогда в чем же, черт побери? – Не дождавшись ответа, он развел руками. – Ради всего святого: что я тогда наделал?
Мука в его глазах, не оставлявшая его все эти годы, потрясла ее. Не дала наброситься на него с криками негодования.
Но нельзя же сказать ему правду. Если он узнает, что она любит его… учитывая нынешнюю ситуацию, вполне может настаивать на женитьбе. Посчитает это делом чести, с одной стороны, и подходящим браком для них обоих – с другой. И брак действительно подходящий во всех отношениях, кроме одного.
Она все еще любила его и, зная, что он к ней равнодушен, сознавала, что для нее это замужество будет адом на земле. Она отвергала других поклонников, потому что они тоже не любили ее и она их не любила. И теперь, после стольких лет независимости, отказа выйти замуж по расчету, без любви, которой она так жаждала, получить предложение именно от Чарлза и, возможно, согласиться…
– Ты ничего такого не сделал, – спокойно обронила она.
Чарлз всмотрелся в нее и убедился, что она не лжет.
Недоумение охватило его. Все эти годы он бродил как в тумане. И ничто не изменилось. Кроме одного: теперь он не собирается разыгрывать джентльмена и позволять ей водить его за нос. Как же вытянуть из нее разумное объяснение? Объяснение, которого он отчаянно хотел и ждал?
– Ты не ответила на мой вопрос, – сдавленно выговорил он наконец.
Пенни моргнула, подумала и благословила свою природную вспыльчивость.
– Что это ты себе вообразил? – запальчиво начала она. – Можно подумать, то, что случилось тогда в амбаре, навсегда исковеркало мне жизнь!
– А ты можешь поклясться, что не это помешало тебе быть с другими мужчинами?
– Могу! – громко выпалила она. – Клянусь могилой матери, что та история ни в коем случае не повлияла на решения, касавшиеся моих поклонников! Или любого, кто пытался меня соблазнить! Черт, до чего же ты самонадеян! Может, тебе будет интересно знать, что мужчины и плотская любовь не правят моей жизнью. Я сама ею управляю! И сама решаю, чего хочу и чего не хочу. В отличие от тебя мне для счастья не обязательно регулярно спать с мужчинами.
Чарлз в жизни не слышал от нее подобных речей и поэтому предпочел промолчать.
Она гордо пожала плечами и отвернулась.
– Если тебе угодно чувствовать себя виноватым за то, что причинил мне тогда боль, ради Бога, но не смей принимать на свои плечи ответственность за остальные события моей жизни. Я вполне самостоятельна и привыкла отвечать за себя. И сама решаю, поддаться обольщению или нет.
В ответ он притянул ее к себе и поцеловал.
И, как всегда, огонь желания вспыхнул мгновенно и ярко, пламя поднялось к потолку и заполыхало. Пенни знала, чего он добивается. Чего хочет. Значит, так тому и быть.
Она расслабилась, отвечая на поцелуй и, в свою очередь, воспламеняя Чарлза.
Он поднял голову, ровно настолько, чтобы взглянуть в ее глаза.
– Но почему ты позволила мне обольстить тебя… Она приоткрыла губы.
Он резко качнул головой.
– Не стоит притворяться, мы оба знаем, что это так. Ты приняла меня, но больше ни одного мужчину. И тогда, давно, хотела, чтобы я соблазнил тебя. Ты поощряла меня… и да, я помню каждую искусительную, страстную, пылкую минуту. Но сейчас…
Его взгляд был таким острым, что она боялась, как бы он не вонзился в самую ее душу.
– А сейчас ты готова быть со мной, но не с другим. Почему?
Потому что, помоги ей Боже, она до сих пор его любит. Но как найти достойный ответ?
Она не торопилась. Не пыталась избежать его взгляда.
– Я уже сказала, что сама решаю, кого допустить в свою постель. Те, другие, не интересовали меня настолько, чтобы получить это приглашение. Очевидно, я крайне разборчива. Тебя же я пригласила, и против всякой логики причины, по которым я сделала это приглашение, до сих пор остаются вескими.
Что-то сверкнуло в темных глубинах его глаз. Ее дыхание стало еще чаще.
– Но все же…
Она попыталась отстраниться, но его руки оплели ее корабельными канатами.
Все же после стольких лет не стоит слишком много думать о нем.
И, как всегда рядом с ней, Чарлз чувствовал, что теряет самообладание.
– Забудь о прежнем приглашении, – потребовал он, снова касаясь губами ее губ, ровно настолько, чтобы обратить ее внимание на то, что по-прежнему горело между ними. – Я жду второго.
Он замолчал, наблюдая, как она борется с собой. Как идет поединок между физическим желанием и желанием убежать от него. Она опасалась быть пойманной, запутаться в этом физическом желании и он – единственный мужчина, способный свить сеть настолько крепкую, чтобы ее удержать. Сейчас он ясно это видел.
И снова не знал почему.
Она попыталась оттолкнуть его.
– Твоя миссия. Ты должен следить за Николасом, помнишь?
– Я не забыл.
Он не собирался отпускать ее. Его желание… ее… все перепуталось и уже неразличимо, где чье…
– Если кто-то приедет в экипаже или верхом, я услышу. Если Николас пошлет за лошадью, я тоже услышу.
– А если он уйдет пешком?
– Хруст гравия его выдаст.
– Он может красться.
– Почему? Он же не знает, что мы наблюдаем. Она задумчиво свела брови.
Он беспечно улыбнулся.
– По-моему, тебе шах.
– Погоди! – запаниковала она. – Но как же насчет причины, по которой ты настоял на моем отъезде в Уоллингем? Ты не хотел меня соблазнять, помнишь?
Его улыбка стала еще шире.
– Да. Не хотел. Под моей собственной крышей.