Николас долго молчал, прежде чем повернуться к Пенни.
– Х-хорошо, – выдавил он с легким недоумением. – Я остаюсь.
Чарлз кивнул и направился к двери. – Мы продолжим поиски до самой темноты.
И вместо того чтобы взять Пенни за руку, нагнулся и быстро ее поцеловал.
– Мы вернемся через час-другой.
Пенни молча смотрела ему вслед. Чарлз быстро сбежал по лестнице и присоединился к остальным. Минуту спустя скрип гравия и топот копыт объявил об отбытии поисковой экспедиции.
Николас, мрачно сведя брови, шагнул к Пенни.
– А леди Эссингтон тоже остаются?
– Да. Они в гостиной. Я прикажу, чтобы ужин подали через час.
– Ужин? – с отвращением поморщился Николас.
– Нужно же нам есть.
– Не понимаю Лостуитела, – раздраженно вздохнул Николас, отворачиваясь. – Он терпеть меня не может, не доверяет, следит, и все же…
Он вдруг прямо взглянул ей в глаза.
– Кто-то пытался вломиться к вам прошлой ночью, и вполне понятно, что при сложившихся обстоятельствах вы вправе меня подозревать. Но несмотря на все это, он преспокойно оставляет вас на мое попечение.
– Совершенно верно. И лучшее, что вы сделаете, если поймете причину этого.
Пустив отравленную стрелу, она вернулась в гостиную.
Вскоре до них дошли печальные новости. Уже совсем стемнело, когда вернулись мужчины. Пенни поняла, что ее ждет, когда услышала не бодрый конский топот, а медленный шаг.
Она на секунду закрыла глаза, прежде чем встретить встревоженные взгляды женщин.
– О Господи, – прошептала Милли, прижимая руку к сердцу.
Пенни переглянулась с Джулией и поднялась.
– Думаю, вам лучше остаться здесь. Ни к чему видеть…
Повернувшись, она направилась к двери. Николас немедленно присоединился к ней и положил ладонь на дверную ручку.
– Вам тоже ник чему видеть это. Пенни пожала плечами: – Много лет я была здесь фактической хозяйкой. Это я нанимала Мэри. И должна знать, что с ней.
Ни Чарлзу, ни Дэвиду не понравилось ее появление, но когда она вошла в холодную кладовую, куда положили безжизненное тело, никто не попытался ее остановить.
Кто-то зажег фонарь, но оставил его у двери: только слабый свет достигал стола, на котором лежал труп Мэри. Но и при нем можно было разглядеть фиолетовые синяки вокруг белой шеи, вылезшие из орбит глаза и прокушенный кончик языка. Пенни стояла у порога и смотрела. Фиггс пожала ей руку и, пройдя к столу, расправила смятые юбки.
– Она… что… – откашлявшись, пробормотала она, – ну… знаете…
– Нет, – отозвался Чарлз. – Ее задушили, но больше ничего.
Фиггс вздохнула.
– Спасибо, милорд. А теперь… если вы нас оставите… мы с Эм о ней позаботимся.
– Спасибо, Фиггс, – шепнула Пенни. Фиггс и Эм, которая помогала кухарке, были самыми старшими из женщин в доме. Поэтому именно на их долю выпадали подобные задания.
Чарлз подошел к ней и сжал ее руку. Никогда еще она не была так благодарна ему за поддержку. Она не успела оглянуться, как он вывел ее во двор. Дэвид и Николас пошли с ними.
Они остановились посреди двора, чтобы отдышаться.
– Где вы ее нашли? – спросила Пенни.
– В лесу. У фермы Коннела, – пробормотал Дэвид. – Совсем недалеко, мы как раз возвращались с поисков. Злодей спрятал ее тело под поваленным деревом. Если бы Чарлз не вздумал заглянуть туда…
Дэвид выглядел белым как простыня. Пенни вцепилась в его руку.
– Идем в дом: нужно чем-то согреться.
Они вошли, и Пенни сразу же отправилась на кухню, приказать, чтобы всем, участвующим в поисках, принесли эль и холодное мясо, а заодно сервировали ужин для господ.
Дом окутала мрачная и скорбная атмосфера. Хотя большинство присутствующих не слишком хорошо знали Мэри, все же она была здесь своей, а в деревнях все, так или иначе, знакомы друг с другом. Недоумение и печаль всех сблизили, даже Николас немного оттаял.
Хьюберт, отослав своих людей в Эссингтон, приехал сказать, что поиски не увенчались успехом. Узнав печальные новости, он настоял на том, чтобы отправиться в кладовую, но почти сразу же вернулся, встревоженный и расстроенный. Вскоре братья уехали. Чарлз, Николас и Пенни проводили их, поблагодарив на прощание, после чего вернулись в библиотеку.
Николас по настоянию Чарлза немедленно написал лорду Калверу второе письмо, извещая о страшной находке. Чарлз между тем, не скрываясь, составлял отчет в Лондон.
Пенни, не желая оставаться в одиночестве, тоже сидела с ними и случайно заметила, как Николас бросал взгляды на листок бумаги, лежавший перед Чарлзом, но не смог прочитать ни единого слова.
Оба письма были немедленно отправлены с курьерами.
Не видя причин лишний раз задевать чувствительность Николаса, Пенни пожелала ему и Чарлзу спокойной ночи и ушла. Еще раньше она передала Элли, что на сегодня не нуждается в ее услугах. Элли и Мэри дружили, и теперь Элли наверняка переживает.
А вот она… она подошла к окну, отодвинула защелку, распахнула створки и, глядя на мирный двор, глубоко вздохнула.
Кто же этот человек, который пытался ворваться к ней и, похоже, расправился с бедняжкой Мэри? Почему именно с ней?
И несмотря на скорбь по Мэри, Пенни была ужасно рада, что жива.
И тут появился Чарлз, как всегда, почти бесшумно, и встал за спиной, обняв ее за талию.
Они простояли так несколько минут, прежде чем он повернул ее к себе.
Она подняла руки, положила ему на плечи и вздрогнула, когда он прижал ее к груди. Нагнул голову, и их губы встретились, и больше уже ничто не имело значения. Главное, что они вместе, здесь, сейчас. И живы.
Они и раньше были вместе, но никогда вот так. Теперь все барьеры сняты, преграды разрушены, и оба праздновали простой примитивный факт: они могут быть вместе вот так. И ничто их не разлучит.
Их одежда усеяла пол между окном и кроватью. Руки не могли насытиться прикосновениями. Они вместе. И сегодня будут принадлежать друг другу.
Луна еще не поднялась, когда он подхватил ее, когда она обвила длинными ногами его бедра и, откинув голову, охнула, едва он пронзил ее.
И снова охнула, когда он стал двигаться. Никакой отчаянной спешки: только единение двух тел и двух душ.
Чарлз вонзался в нее, следуя глубочайшим инстинктам. Сегодня нет нужды удовлетворять ее желание первым. Сегодня они должны удовлетворить совместное желание.
Поэтому он чувствовал каждое погружение в ее тело, наслаждался жаром, влагой, силой, с которой она обхватывала его. Ощущал невыразимое счастье, когда она принимала его в себя. С готовностью удерживала, втягивала и отпускала, только чтобы снова приветствовать его в себе.