Вадим скрадом пробрался вдоль стены к коням. Две пегие кобылы, как и обещал Палей, находились справа от избы. Валуй, на счастье, оказался уже рядом.
– Не убил? – с тревогой в голосе спросил Валуй.
– Ну что ты… обижаешь.
Вадим взял коня за узду и уже занес было ногу…
– Стой.
– Ну что еще?
– Валуй, мне надо забрать свой меч.
– Тот, что подарил старик?
– Да. И еще кое-что, – ответил Вадим, вспомнив про стяг Белозерского княжества, – обожди меня тут, я мигом.
– Ты совсем спятил?!
– Мне надо, – отрезал бывший десятник и, кинув повод Валую, направился в избу.
Время поджимало, сердце выбивало бешеный ритм. Сейчас он вновь ощутил знакомое покалывание в ладонях, что-то изнутри безрассудно толкало его вперед. Вадим потихоньку отворил дверь. На его беду за столом при горящей лучине сидел воевода.
– Что, Юреня, пора меняться? – не поворачивая головы спросил воевода.
Вадим решительно шагнул внутрь.
– Ага…
– Ну, тогда буди Хота.
– Ага…
– Да чтоб тебя…
Мощный удар свалил Тилея со скамьи. Падая, тот саданулся об угол стола, довершив свое поражение. Однако тело слишком громко рухнуло на пол, дружинники во сне зафыркали, заводили носами…
Вадим, не теряя драгоценных секунд, нырнул под стол – пусто, заглянул под скамью, – ага, вот он! Поднявшись с мечом в руке, он увидел проснувшегося Хота. Воин стоял посреди избы.
– Ах ты… – выдавил сквозь зубы дружинник и потянулся за мечом.
Беглец не дал ему возможности вытянуть оружие до конца. Он замахнулся подарком старика и плоскостью ударил сверху. Но то ли боец качнулся в последний момент, или это сам Вадим сплоховал, но меч ударил в плечо, попутно срезав бедолаге ухо. Хот дернул головой, по его шее потекла кровь, а подрезанное ухо свесилось набок.
– Сука… – прорычал раненый, а Вадим уже делал замах ногой.
Всей ступней он приложил воина в грудь, и тот, отлетев на полметра, своим телом открыл «самозванцу» путь к спасению. Хот завалился поперек порога, и Вадим, перепрыгнув через него, юркнул в открытую дверь. А сзади уже раздавались крики проснувшихся дружинников и отборная ругань очухавшегося воеводы.
– Лови его! Проспали, возгряи! [33]
Вадим быстро обежал избу, увидел приготовленных коней и тут же застыл как вкопанный. Валуй лежал на снегу, а сверху его давили двое дружинников из десятка Палея. Этих он признал сразу, по одежде. Еще двое бойцов валялись подле и, постанывая, пытались подняться, видимо досталось им от Валуя.
Не проронив ни звука, Вадим налетел на них, как сбесившийся зверь. С разбегу он оттолкнул одного, а другого отшвырнул ударом ноги.
– Валуй, живой?
Товарищ закряхтел, подымаясь.
– Давай на коня! – приказал ему Вадим, а сам, выставив вперед меч, занял оборонительную позицию.
Опрокинутые дружинники уже поднялись с оружием в руках, а через секунду из-за угла избы вынырнули бойцы воеводы с факелами и копьями.
– Всем стоять!!! – пробасил Тилей.
Дружинники замерли по команде. Они стояли на расстоянии копья от беглецов.
– Куда собрались? – вопросил воевода, едва сдерживая гнев.
Тилей и не ждал от них ответа и продолжил:
– Ну ладно, этот, – он кивнул на Вадима, – а ты-то, Валуй, старый, опытный вой, и связался с врагом Новгорода. Постыдился бы…
– Ты, воевода, не бреши попусту, – смачно сплюнул Валуй, слезая с коня.
– Брешут псы, а я тебе правду говорю. Ты знаешь ли, с кем связался?
– Я с Вадимом не единожды в строю стоял, – огрызнулся бородач. – Ты сам-то ведаешь, сколько от его руки варягов в землю легло?
– Слушайте меня, вои новгородские! – вскинув вверх руку с мечом, во все горло проголосил воевода. – Пред вами стоит князь руссов, злейший враг князя нашего и Новгорода.
Вадим слышал, как за его спиной ойкнул Валуй.
– Да! – продолжил Тилей. – Вадим – князь руссов, чья кровь давно перестала быть словенской! Они замешали ее на варяжской крови и гордятся этим!
Дружинники зароптали, и Вадим заметил, как глаза их наливаются ненавистью. «Нет, ну точно был подвох», – мимолетно вспомнил юноша сказ старого князя, который так усердно уговаривал его на княжеский венец.
– Брешешь! – кинул в лицо воеводе Валуй.
– Он приходил за своим мечом! – не снижая обороты, продолжал Тилей. – а вот, что он забыл прихватить.
С этими речами воевода развернул тряпицу.
– Стяг руссов! Ну? Кто не видел этого стяга в бою!
Тряпица колыхалась в руках Тилея, и все же каждому был виден потертый трезубец на когда-то красном поле.
– Ну, что скажешь, Валуй? – спросил воевода и остервенело швырнул стяг ему под ноги. – Ты тоже решил предать Новгород и податься к руссам?
Валуй, словно околдованный речами воеводы, подошел к брошенному стягу. С минуту он разглядывал потускневшую ткань, а затем, бессильно опустив руки, повернулся к Вадиму.
– Да как же так, друже…
– Не серчай, Валуй, – выдохнул Вадим, – не держи зла на меня, так уж вышло, что нам не по пути…
В один прыжок он оказался подле коня, и ловко запрыгнув на спину животного, ударил пятками в бока.
Конь, почувствовав горячность седока, с места рванул вперед. Беглецу повезло, что выбранная воеводой для ночлега изба оказалась без высокого забора. А изгородь он преодолел, заставив лошадь сделать скачок…
Поминайте меня как звали…
То, что погоня обязательно будет, в том Вадим ни секунды не сомневался. Он усердно работал шенкелями, заставляя кобылу ускорить бег. Но то ли кобыла попалась ему своенравная, то ли он делал что-то не так, но животное упрямо не желало переходить на карьер. Да и галоп у нее получался каким-то не особенно быстрым…
Проскочив деревню и миновав деревенское поле, он решил, что единственным спасением является лес, и свернул именно туда. Понимал он также, что зимой по следам на снегу его все равно найдут. Мысли все ускорялись, голова гудела от напряжения, лихорадочно выискивая решения.
Не найдя более подходящего варианта, он решил исполнить ковбойский трюк. Мысль пришла сама по себе, почти автоматически заставив его отпустить повод. Вадим ухватился руками за низко свисавшую ветку березы и, как заправский каскадер, покинул седло. Кобыла, потеряв седока и почувствовав облегчение, весело заржала и, резко сменив направление, побежала в сторону от деревьев.