– Что вы хотите сказать, мистер Бикфорд? – осторожно поинтересовался Нортон, – ваше «пока» очень красноречиво.
– Пока вы еще здесь, а не в Ньюгейтской тюрьме, и ваше имущество не конфисковано в пользу казны, – все так же ровно ответил младший Бикфорд, глядя мимо гостя.
Тот побледнел.
– Что означают ваши слова? Это оскорбление или?.. – Нортон не договорил.
– Объяснись, сын, – мягко потребовал Бикфорд старший.
– Сегодня ночью арестован капитан брига «Синий цветок» Харди Мак-Кент. Бриг принадлежит нашему гостю. Во время ареста был произведен и обыск, но никаких документов при капитане не нашли. Видимо, тот успел их уничтожить или переправить адресату. Впрочем, мистер Нортон не хуже нас знает содержимое своей переписки.
Без звука Альфред опустился в кресло.
– Харди арестован? Но как?
В темных глазах Бикфорда-старшего мелькнуло недоумение. Он открыл было рот, но тут же закрыл его. А что тут можно было сказать?
– Я допускаю, что вас еще не поставили в известность об этом происшествии, – все тем же скучающим тоном произнес Родерик, – арест был произведен втайне, что уже само по себе говорит о многом.
– Но, если так… откуда об этом стало известно вам? Эти сведения достоверны? – спросил Нортон.
– Как календарь.
– Харди арестован, – растерянно повторил Нортон, – но почему?
– Бог мой, Альфред, неужели твои капитаны промышляют контрабандой? – воскликнул Бикфорд-старший, к которому наконец вернулся дар речи. Нортон заметил, что Адам ни на йоту не усомнился в словах приемного сына.
– Боюсь, отец, дело тут не в контрабанде. – Родерик обвел обоих джентльменов серьезным взглядом. – Контрабандисты не сжигают судовой журнал на глазах у изумленной публики, рискуя вызвать законное любопытство властей. Бриг «Синий цветок» неоднократно совершал рейсы из Англии в Голландию. Конечно, эти рейсы могли быть исключительно коммерческими, но на месте судьи я бы первым делом задал себе вопрос: зачем уничтожать судовой журнал, если тебе нечего скрывать и твой рейс преследовал вполне невинные цели? Думаю, я бы не слишком долго искал ответ.
В молчании, воцарившемся вслед за этими словами, стало слышно, как жужжит большая муха, залетевшая в окно кабинета. Пригретая уходящим теплом она, видимо, решила, что вернулось лето. Нортон смотрел на нее как зачарованный.
– Полагаю, это сообщение ставит крест на вашем «индийском» проекте, – произнес Бикфорд-младший. – Что бы там не произошло с вашим капитаном, до выяснения всех обстоятельств дела ни один ваш корабль не покинет пределов Англии. Это – распоряжение виконта Каслри.
Адам стремительно повернулся к приятелю:
– Во что вы хотели меня впутать, Альфред? – сдавленно спросил он. Глаза его нехорошо сощурились, пряча холодное бешенство.
Нортон ничего не слышал. Он сидел неподвижно, уронив лицо в ладони.
– Я погиб, – едва слышно произнес он, – все кончено.
– Ну, я бы не стал так оценивать ваше положение.
Оба пожилых джентльмена посмотрели на Родерика одновременно и с одинаковым вопросительным выражением в глазах. Как не странен был миг, но Родерик позволил себе улыбнуться.
– Судовой журнал уничтожен, – повторил он, – Мак-Кент будет молчать даже под пыткой. А за домыслы и подозрения у нас, слава Всевышнему, не вешают. Если арестом вашего капитана все закончится, думаю, самая большая неприятность, которая вас ждет, это разорение от приостановки торговых операций. Бедность, конечно, вещь не слишком приятная, но лучше, чем эшафот.
Альфред Нортон поднялся из кресла, повернул голову и встретил тяжелый взгляд Адама.
– Мне не стоило приходить сюда, – тихо проговорил он, – меня извиняет лишь незнание последних событий. Больше я не потревожу вас, Адам. И вас, господин Родерик. Пойду обрадую дочь. Ее свадьба, скорее всего, отменяется.
Нортон не успел сделать и шагу.
– Как? – выстрелил голос Родерика, – разве ваша дочь еще не замужем? Я видел ее на балу у лорда Хэя и решил, поскольку ее сопровождал мужчина, а не компаньонка…
– Ирис – не аристократка. К тому же это был домашний бал Сесила, и мы с милордом Эльсвиком решили, что некоторое нарушение условностей нам простят, – пояснил Нортон, – и… и… я понятия не имел, что вы знакомы с моей дочерью.
Отец и сын переглянулись. Этот обмен взглядами был настолько мимолетным, что гость, погруженный в себя, ничего не заметил.
– У вас есть шанс отправить корабли в Индию, – проговорил Родерик медленно и веско. Впрочем, такой тон был излишен, Нортон и так ловил каждое слово.
– Ваши корабли выйдут в море, подняв личный вымпел семьи Бикфорд… – И, так как гость все еще смотрел на него непонимающим взглядом, Родерик пояснил: – Если ваша дочь станет моей женой. А ваши корабли отойдут к нам, как ее приданое.
Кадык Бикфорда-старшего судорожно дернулся. Он смотрел на сына во все глаза, потрясенный не столько долгожданной женитьбой, сколько бесцеремонностью, с которой приемыш только что за одно мгновение ограбил до нитки его старинного приятеля и увеличил состояние семьи в полтора раза. Пожалуй, с выбором наследника он не ошибся. С ним компании не грозило банкротство. Адам Бикфорд поймал себя на том, что восхищается сыном.
– Девушка помолвлена, – только и нашелся он, – не шокируем ли мы ее таким предложением?
– Девушка будет шокирована больше, если окажется в тюрьме по обвинению в государственной измене, – бросил Родерик, к которому опять вернулся его скучающий тон. – В моих силах избавить от крупных неприятностей ее – и вас, господин Нортон. И если вы боитесь разговора с дочерью, я готов взять эту миссию на себя.
Когда Нортон ушел, в кабинете Бикфорда довольно долго стояло молчание. Бакфорд-старший задумчиво смотрел прямо перед собой. Родерик не шевелился. Потом отец позвонил в колокольчик и приказал принести чай.
– Это большой риск, – заметил он перед чаем, наливая немного молока в большую чашку, чтобы тонкий фарфор не дал трещину. – Ты уверен, что опала, в которую попали Нортоны, не распространится на нас?
– Уверен, что распространится, – спокойно произнес Родерик. – Поэтому тебе, отец, нужно на время уехать из страны. Лучше всего – в колонии.
– Не понимаю…
– Ты всегда доверял мне, – напомнил Родерик, – даже тогда, когда я рассказал тебе историю, которой не поверил бы никто другой. Я тогда был потрясен этим. Честно говоря, я до сих пор удивляюсь.
– То, что ты «провалился» сюда из будущего? – переспросил Адам, – Господь может творить чудеса, которые мы не можем не то что повторить, но и осмыслить. Это так. У тебя был прямой и честный взгляд. И потом… ты знал то, чего не может знать никто, и не знал многих вещей, которые обязан был знать любой мальчишка. Я поверил тебе… и верю сейчас. Что ты задумал?