— Но она думает, что стала темной, потому что убила Мэкона! Думает, что уже сделала свой выбор!
— А на самом деле — нет, — произнесла Лив.
Она стояла чуть поодаль, чтобы не мешать нам.
— Значит, надо найти ее и все ей объяснить, — вдруг выдал Линк, сидящий неподалеку на старой каменной скамье.
Мой друг и вида не подал, что его смущает то, что я умер, а потом воскрес из мертвых. Как ни в чем не бывало. Я подошел к нему и сел рядом.
— Ты в порядке? — спросила Лив.
Лив. Мне было тяжело смотреть на нее. Я ревновал, обижался и втянул Лив в эту страшную историю просто потому, что решил, будто Лена разлюбила меня. Идиот, как я мог так ошибаться! Лена любила меня так сильно, что была готова на все, чтобы спасти меня.
Это я отказался от Лены, а не она от меня. Я обязан ей жизнью. Вот и все.
Я провел пальцами по деревянной спинке скамейки и нащупал вырезанные ножом слова:
В ХОЛОДНЫЙ-ХОЛОДНЫЙ ВЕЧЕР
Эта песня играла в Равенвуде в тот вечер, когда мы с Мэконом познакомились. Слишком явное совпадение, тем более для мира, где совпадений не бывает. Наверное, это знак. Но какой? Что я послужил причиной гибели Мэкона? Даже представить себе не могу, что ощутила Лена, когда поняла, что сохранила жизнь мне, но потеряла его. А если бы я так лишился своей мамы? Смог бы я потом смотреть на Лену и не видеть перед собой мертвое лицо мамы?
— Скоро вернусь, — пробормотал я, вскочил со скамейки и бросился бежать.
Я бежал по дубовой аллее, по которой мы пришли, глубоко вдыхая ночной воздух, чтобы чувствовать, что все еще могу дышать. Выбившись из сил, я остановился и посмотрел на усыпанное звездами небо.
Где сейчас Лена? Она смотрит на то же небо или на то, которое мне увидеть не дано?
Неужели наши луны действительно такие разные?
Я достал из кармана арклайт в надежде, что он укажет дорогу к ней. Но вместо этого он показал мне нечто другое…
Мэкон никогда не был похож на своего отца, Сайласа, и они оба прекрасно знали это. Он пошел в свою мать, Арелию — могущественную светлую чародейку, в которую его отец без памяти влюбился, когда учился в колледже в Новом Орлеане. Совсем как Мэкон, который влюбился в Джейн, когда учился в Дьюке. Сайлас тоже полюбил Арелию незадолго до трансформации, и тогда дед убедил Сайласа, что отношения со светлыми чародейками омерзительны и недостойны уважающего себя инкуба.
Деду Мэкона понадобилось несколько лет, чтобы разлучить его родителей. К тому времени у них родились дети: Мэкон, Охотник и Лиа. Матери пришлось воспользоваться способностями прорицательницы, чтобы спастись от впавшего в бешенство Сайласа, от его неконтролируемого голода. Она сбежала в Новый Орлеан, забрав с собой их дочь. Сайлас никогда бы не позволил ей забрать сыновей.
Единственным человеком, который мог помочь Мэкону, была его мать. Никто, кроме нее, не смог бы понять, что он влюбился в смертную девушку, ведь для кровососущего инкуба, коим он себя считал, это самый страшный грех.
Страшный грех для солдата ада.
Мэкон не предупредил мать о своем визите, зная, что она и так будет ожидать его. После долгого путешествия по тоннелям он вышел на поверхность в Новом Орлеане. Стояла жаркая летняя ночь, светлячки мерцали в темноте, в воздухе разливался тяжелый аромат магнолий. Она ждала его на крыльце, сидя в деревянном кресле-качалке с вязанием в руках. Они очень давно не виделись.
— Мама, мне нужна твоя помощь.
— Я знаю, — ответила она, откладывая крючок и нитки, и встала. — Все уже готово, дорогой.
Лишь одна вещь обладает достаточной силой, чтобы остановить инкуба.
Арклайт.
Сложный средневековый прибор, оружие, созданное для контроля и охоты на самых могущественных детей Тьмы — инкубов. Мэкон никогда раньше не видел его. Арклайтов остались считаные единицы, найти их было чрезвычайно сложно.
Но у его матери он был, и Мэкон пришел за ним.
Они прошли на кухню. Арелия открыла шкафчик над алтарем, где совершались подношения духам, и достала оттуда маленькую деревянную шкатулку. По периметру крышки была выгравирована надпись на ниадическом — древнем языке чародеев.
КТО ИЩЕТ ДА ОБРЯЩЕТ ДОМ ПРОКЛЯТОГО КЛЮЧ К ИСТИНЕ
— Твой отец отдал мне его перед трансформацией. Этот арклайт передается в семье Равенвуд из поколения в поколение. Твой дедушка считает, что он принадлежал самому Абрахаму — думаю, это правда. На нем остались следы его ненависти и предательства.
Арелия открыла шкатулку, и Мэкон увидел черный как смоль шар. Он ощутил его силу, даже не прикасаясь к нему — силу, способную обречь его на вечное заточение в этой блестящей сфере.
— Мэкон, хорошенько запомни: как только инкуб попался в арклайт, ему уже не выбраться. Только другой человек может выпустить тебя на свободу. Если ты собираешься отдать его другому человеку, ты должен полностью доверять ему. Ты вверяешь ему не просто свою жизнь, а тысячи жизней — вот на что похожа вечность в заключении.
Она подняла шкатулку повыше, чтобы он мог разглядеть шар и понять, каковы будут последствия ошибки.
— Я знаю, мама. Я доверяю Джейн. Она — самый честный и преданный человек из всех, кого я знаю. Она любит меня, несмотря на то, кто я такой.
— А кто ты такой? В тебе нет ничего дурного, дорогой. А если и есть, то в этом виновата лишь я. Я обрекла тебя на такую судьбу, — произнесла Арелия и погладила сына по щеке.
— Я люблю тебя, мама. — Мэкон наклонился и поцеловал ее в лоб. — Ты ни в чем не виновата. Это все он.
Отец.
Возможно, Сайлас представляет для Джейн еще большую опасность, чем он сам. Отец слепо верит в доктрину, которую изобрел первый кровососущий инкуб из рода Равенвудов Абрахам.
— Он не виноват, Мэкон. Ты просто не знал своего деда. Не знаешь, как он силой заставил твоего отца поверить в эту извращенную теорию о превосходстве инкубов над всеми живыми существами, о том, что смертные — низшая раса, лишь источник удовлетворения безумной жажды крови, которой подчиняются инкубы. У твоего отца не было выбора. Как и у деда.
Мэкон не слушал ее. Он давно перестал жалеть своего отца, давно перестал задаваться вопросом, что его мать могла найти в таком чудовище, как Сайлас.
— Расскажи, как им пользоваться, — нетерпеливо спросил Мэкон, протягивая руку к арклайту. — Я могу к нему прикасаться?
— Да, можешь. Тот, кто дотронется им до тебя, должен обладать намерением, но даже тогда арклайт безвреден без Carmen Defixionis.
Арелия сняла с двери подвала мешочек, сильнейший колдовской амулет, и спустилась в темноту. Через некоторое время она вернулась, неся в руках какой-то предмет, завернутый в пыльную холстину. Она положила ее на стол и развернула.
Responsum.