– Вот и вот – это хорошие порты… ну ладно, вот еще рубаха путная! Остальное выбрось! Ну? Выбрось, я сказал, иначе сам на горбу потащишь, и если отстанешь от дружины, меря из тебя веревок кожаных понаделают! Брось, говорю!
Сигурд проследил, чтобы парень избавился от ненужного хлама.
– Ну тупы-ы-ые! Епыр… Мать моя! Ну нахрена тебе пустая бочка?! – и тут Сигурд вскипел не на шутку.
Он подскочил к вепсу, оттолкнул его в сторону.
– Слушай меня все! Брать только самое ценное! Нам нужно спешить назад, в Уйболлу! Там наши парни в осаде, а вы тут как бабы тряпки собираете! – он так проорал, что под конец связки не выдержали и перешли на писк. – Все ясно?! Ульф! – Сигурд увидел десятника на крыльце терема. – Ульф! Давай сюда.
Десятник, почуяв неладное, метнулся к саням.
– Стой тут! Отвечашь за погрузку. Берем только самое ценное! Остальное в помойку. Понял?! Ну?!
– Ага… – Ульф, сдержанно улыбнувшись, кивнул, мол, все сделаем в лучшем виде.
Сигурд отошел в сторону, перевел дух. Чертовски захотелось покурить… И тут на глаза попался Кятла. Он жестом подозвал вепсского выборника.
– Кятла, сделай милость – объясни своим людям, что не надо хапать все подряд. Ты посмотри, чего они прут! Как мыши, все в нору!
Кятла обвел взглядом растущую кучу выбрасываемого Ульфом из саней барахла.
– Да-а-а-а…
– Вот тебе и да. Пойди и растолкуй своим!
Кятла понял, Кятла ушел выполнять, а Сигурд спокойно стоял в сторонке еще несколько минут, пока не увидел викингов, возвращающихся из града. Впереди важно шествовал Магнус, а вот позади его…
– Мать честная. И эти не лучше, – херсир с досады аж сплюнул.
Один из дружинников нес длинную лавку. Уверенно нес, целенаправленно, к саням, намереваясь ее там и пристроить. С виду лавка была новехонькая. И всего ценного было в этой деревянной лавке то, что имела она резные ножки. Видимо зимой мере делать было нефиг, вот он и строгал да вырезал, а этот жадина позарился.
– Охо-хо-хо, – вздохнул херсир, но вмешиваться не стал, решив поглядеть, как справится с поставленной задачей Ульф.
Десятник сразу преградил несуну дорогу, грудью встав на защиту саней. Но тот упирался, ругался и пытался обойти зануду-десятника и прорваться к саням. Наконец, Ульф кивнул в сторону Сигурда, и воин обреченно опустил голову. А потом размахнулся и забросил свой несостоявшийся трофей в сугроб под стену.
* * *
Как не торопил Сигурд, но день был потерян. Только под вечер обоз окончательно снарядили. Общими усилиями удалось немного сократить санный обоз. Экономия места высвободила двое саней. И херсир решил на одних разместить знатных пленниц, а на других шестерых раненых.
Ворота детинца на ночь плотно затворились, Сигурд решил двинуться рано поутру. Еще раз проверив, все ли в порядке, херсир лично обошел посты и со спокойной совестью отправился почивать. По дороге, правда, зашел проведать пленниц. Но те уже спали, и, как доложила охрана, вполне сытые.
Он только лег, как в дверь бабахнули.
– Ну, кого там несет?
– Это я…
На пороге стоял Магнус.
– Сигурд, надо хоронить…
– Вот ведь, – херсир хлопнул себя по затылку, – совсем забыл.
Он действительно за всей суетой совершенно позабыл про убитых. И своих, и чужих… И если чужих еще можно было бросить, то свои требовали положенного погребения.
– Я знаю, что мы сделаем. Иди, Магнус… и спасибо, что напомнил. Завтра похороним воинов как должно. Иди.
Магнус, бурча что-то себе под нос, вышел, плотно притворив за собой дверь.
А наутро пропел чудом уцелевший тротвенский петух. И пел так жалобно, так проникновенно… Скучал, знать, по убиенным курам.
Первым делом Сигурд распорядился сложить большой поминальный костер. Воины быстро соорудили высокий помост из бревен и дров. Уложили павших товарищей. Союзная дружина при штурме Тротвы лишилась двадцати пяти человек. Четырнадцать вепсских и одиннадцать воинов ярла Атли лежали на помосте при оружии и с богатыми дарами.
– Поджигай! – скомандовал херсир.
Как только пламя разгорелось, Сигурд дал сигнал выступать.
Обоз вышел вслед за дружиной. Как только вся союзная рать покинула град, в небо поднялось множество дымов. Сигурд велел спалить гнездо Нимоякке…
– Хороший у наших воинов поминальный костер, – пробасил над ухом Магнус, глядя, как пламя уже металось над крышами домов.
* * *
Дружина вышагивала бодро, а лица десятников сияли от восторга. Все они – Эйнар, Магнус и Ульф получили в качестве трофеев по кольчуге. И радости их не было предела. Не обидели и выборника вепсов. Херсир одарил его крепким кожаным доспехом с металлическими накладками и выдал добротный шлем. Кятла теперь, расправив плечи и выпятив грудь, вышагивал впереди своих воинов счастливый, как после бани.
Все селения по реке Сохе миновали беспрепятственно. Ни в одно заходить не стали, организуя ночевки в лесу на берегу. Как всегда далеко впереди находились дозорные под главенством Ульфа.
Два дня двигались ровно, и на третий Сигурд уже начал было прикидывать, сколько осталось до Уйболлы, как неожиданно прибежал запыхавшийся дозорный.
– Сигурд… Сигурд, на реке меря! – выпалил он.
– Далеко?
– Нет. За двумя поворотами реки… идут сюда.
– Много?
Парень сузил глаза.
– Полторы-две сотни!
– Ого, – херсир аж присвистнул.
– Идут открыто, без дозоров.
– Хорошо. Дуй обратно. Передай Ульфу, чтоб отходил.
Дозорный умчался, а Сигурд громко скомандовал колонне:
– Стой!
Лихо забегали мысли. Херсир быстро оглядывал реку, видневшийся впереди изгиб берега… А к нему уже спешили десятники.
– Так, худо дело, братцы. Кажись, Немоякке снялся из Буйры и прет на нас.
– Что-то долго собирался… – вставил Катля.
– Дозорные говорят – полторы, а то и две сотни шагает, – продолжил херсир вводить десятников в курс дела, – видно, не польстился Нимоякке на Уйболлу…
– Его упредили, – вмешался Эйнар, – говорил я тебе, херсир, зря тех парней отпустил…
– Не ной! – грубо ответил ему Магнус. – Встретим гостей как должно.
– А что ежели меря уже взяли Уйболлу?
– Кятла – захлопни пасть, – Эйнар нервно повел головой.
– Не каркай, в самом деле. Будем биться! – Магнус положил руку на рукоять меча.
– Другого выхода нет, – подвел итог Сигурд, – будем готовить встречу. Да-да… до Уйболлы тут еще с полдня ходу, так?