По правому борту показался большой корабль, явно направлявшийся к «Афродите».
Вглядываясь сквозь мелкие брызги, София с трудом разобрала написанное на борту название корабля — «Кестрел».
Ветер усилился, с воем проносясь через оснастку судна. Поверхность океана покрылась тысячами белых пенных барашков, которые больше походили на зубы оскалившихся морских чудовищ.
— Иди вниз! — Грей почти грубо подтолкнул Софию к трапу, увидев, что она появилась на палубе.
В ту же секунду небо, казалось, разорвала ослепительно белая вспышка, и ужасающий грохот, от которого задрожали доски палубы, обрушился на их головы. На короткий и бесконечный миг мир обратился в ничто. Ничего не было видно, ничего не было слышно, только резкий запах и парализующий члены шок.
Грей быстро дернул ее за запястье и развернул, прижав к своей груди. Он обхватил ее тело своими руками и уложил на палубу. София съежилась, зажатая между грубыми деревянными досками палубы и теплым телом этого мужчины, от которого исходила такая волна силы и бесстрашия, что София почувствовала себя как в непробиваемой крепости, которая надежно защищала ее.
Через несколько секунд Грей поднялся сам и осторожно поставил Софию на ноги.
— Ты можешь стоять?
Она кивнула, хотя и сама этого толком не знала и стояла, прижавшись спиной к его груди.
— Это… — проговорила она сдавленным голосом. — Это была молния? Она ударила в корабль?
— И да, и нет. — Он крепче сжал ее запястье. — Она ударила в тот корабль.
Она обернулась и взглянула на него. Лицо Грея было бледно, губы плотно сжаты, черты напряжены. Он пристально вглядывался куда-то за борт. София проследила за его взглядом.
Сначала она едва заметила это — слабое красное свечение на кончике грот-мачты «Кестрела». Корабль находился на некотором расстоянии, и Софии пришлось прищурить глаза, чтобы понять, что же это за отблеск.
Отпустив ее, Грей шагнул к фальшборту, не отрывая глаз от попавшего в беду судна. Сначала ему показалось, что слабый отсвет исчез, но вот рассыпался небольшой фейерверк искр и огонь затеплился вновь.
Рядом с Греем показался капитан. Братья с тревогой смотрели на красное свечение.
— Грей, ты видишь…
— Да.
Язык пламени внезапно полоснул по брамселю. София почувствовала, как напрягся Грей. Огонь зацепился за рифы, и вот уже загорелась трюм-стеньга.
— Черт побери, почему они не поднимают тревогу? — спросил капитан. — Где команда?
— После такого удара… — В голосе Грея зазвучала стальная нотка. — Некоторые мертвы. По крайней мере, оглушены или покалечены.
«Афродита» неожиданно накренилась, и София, споткнувшись, вновь прижалась к его груди, макушкой скользнув по его подбородку. С того дня как он помог ей ступить на борт корабля, она время от времени падала в его объятия. Истина, как ей казалось, была простой и ясной. Его руки должны обнимать ее. Если бы только он впустил ее в свое сердце.
Капитан поднял большой жестяной раструб и приложил его ко рту.
— Спустить шлюпки на воду! — прокричал он. — Брасопить грот.
— Ты решил отойти? — спросил Грей.
— А какой у нас выбор? — Капитан потер лицо рукой. — Неизвестно, куда упадет эта мачта. Мы не можем рисковать, огонь может перекинуться на «Афродиту». Мы подойдем к ним на шлюпках. Если есть уцелевшие, они прыгнут за борт.
— Но они не смогут этого сделать, если они ранены или блокированы в трюме.
— Что ты предлагаешь, Грей?
Он ответил тихо, но твердо:
— Подняться на борт.
— Что? — На лице капитана отразилась тревога. — Подняться на борт горящего корабля? Грей, ты с ума сошел!
— Ты ведешь себя так, как будто никогда раньше этого не делал. Мы добывали таким путем средства к существованию — поднимались на борт горящих кораблей. Эта мачта — фитиль. И если этот фитиль не перерезать, прежде чем огонь перекинется на палубу, сгорит весь корабль. — Он хлопнул брата по плечу, и его губы сжались в напряженной улыбке. — Ну же, Джосс, давай вспомним старые времена.
— В старые времена любой огонь, с которым мы имели дело, был результатом наших пушечных залпов, но от удара молнии может вспыхнуть где угодно, даже в трюме, А если у них груз рома или, не дай Бог, бочонок пороха… в любой момент «Кестрел» может взлететь на воздух.
— Тогда мы должны действовать быстрее, не так ли? — Опершись на поручень мостика, Грей набрал полную грудь воздуха и крикнул, перекрывая вой ветра:- Право руля! Ставить грот по ветру! Подходим ближе!
Матросы повиновались без колебаний, и «Афродита», послушно развернувшись, подошла почти к самому борту горящего судна. Увидев языки пламени, София вдруг ясно осознала, какой опасности они все подвергаются. Прямо на ее глазах зарифленный брамсель «Кестрела» вспыхнул как бумажный свиток.
Подхватив большой моток тонкого, но очень прочного пенькового линя, Грей обернулся к матросам:
— Кто готов добровольно подняться со мной на борт этого корабля? Я спрашиваю только тех, у кого нет семьи.
Вдруг, словно из ниоткуда, рядом с ним появился, как всегда, молчаливый силач Леви. Они с Греем переглянулись, и Грей кивнул.
— Я с вами. — С кошачьей ловкостью на палубу с нок-реи спустился О'Ши. — Как в старые добрые времена, Грей?
Грей бросил на брата веселый взгляд:
— Видишь?
Между тем расстояние между бортами кораблей сокращалось, и трое мужчин проверили веревки.
— Я тоже пойду. — Дейви протолкнулся к фальшборту.
— Нет! — вскрикнула София. — Грей, ты не можешь позволить ему.
— Мою потерю команда перенесет легче, чем потерю опытного матроса. — Парень выпрямился во весь рост и закатал до локтя рукава своей блузы. — И потом, у меня ведь нет семьи.
— Значит, и ты, — сказал Грей. — Ну что ж, хорошо.
Четыре человека, обмотавшись линями, встали вдоль фальшборта, готовясь перепрыгнуть через бушующее море на борт горящего корабля.
Лицо Грея оставалось совершенно спокойным, никакой тревоги не было заметно и в его глазах, только предельная сосредоточенность и суровая решимость сквозили во взгляде. София же была почти парализована охватившим ее страхом. Она подняла глаза: языки пламени жадно облизывали брам-стеньгу. В ушах стоял голос капитана: «От удара молнии может вспыхнуть где угодно… груз рома… бочонок пороха…»
И он погибнет.
— Грей!
Порыв ветра унес ее сдавленное рыдание в бушующий океан.
Капитан шагнул вперед:
— Если уж ты решил сделать эту глупость, я пойду с гобой.
— Нет. — Лицо Грея было твердым. — Никого семейного.