Когда дверь камеры закрылась, я подошел к парню и убедился, что тот еще жив, хотя и без сознания. Ощупав его тело, по которому изредка пробегала судорога, я понял, что стражник ничего Антону не сломал. Видимо, давно научился рассчитывать силу ударов, что говорило о немалой практике. Приводить борца за права заключенных в чувство я не стал – незачем было ерундой страдать. Вместо этого я вернулся под окошко и принялся размышлять над увиденным, в корне изменившим ситуацию.
Итак, жители данного мира владеют магией. Ведь я не заметил в руке стражника никакого электрошокера или иного хитромудрого приспособления. Он просто сложил пальцы по-особому и выпустил нечто, напоминавшее маленькую шаровую молнию, давшую такой поразительный результат. В общем, можно с уверенностью заявлять – наш перенос осуществился с помощью магии. Но тогда появляется логичный вопрос: захотят ли хозяева этого места с нами общаться? Заинтересуются ли вещами с Земли и додумаются ли до мысли получить способ их производства?
Что-то мне подсказывало, ответ в данном случае вряд ли будет положительным. Зачем аборигенам стараться и развивать технологию, если есть иное направление прогресса? Зачем изобретать огнестрельное оружие, если магия гораздо надежнее и наверняка дешевле? Зачем общаться с иномирцами, которые и языка-то не знают, а значит, ничего полезного рассказать не смогут? Разумеется, незачем.
Кроме того, эти одинаковые серые балахоны родили в моей голове мысли о религиозной секте. По уму, у тюремных стражников должна быть своя форма или просто одежда, которая не будет мешать действовать копьем или саблей, но они расхаживают в том же, что и маги, а это лишь подтверждает мою догадку. Разумеется, нас могло забросить в некое обособленное от цивилизации общество, члены которого не имели большого выбора нарядов, но даже тогда в нем должны существовать какие-то различия в одежде для, скажем, простых рабочих и начальников, а я их не заметил. Все виденные мной хозяева были в одинаковых бесформенных одеяниях, очень напоминавшие рясы монахов, что ставило крест на моих мечтах о светлом будущем.
Если я угодил к религиозным фанатикам, можно не надеяться, что мой мобильник послужит предлогом для допроса. Наверняка сперва они попытаются в нем разобраться, а когда не получится, торжественно объявят изделие трудолюбивых китайцев «дьявольской вещью» (или кто там у них на стороне зла?) и либо запрячут его подальше, либо уничтожат. В таком случае мои дела плохи, ведь с религиозными фанатиками я сталкивался и на Земле, после чего сделал один-единственный вывод: от подобной братии следует держаться как можно дальше, поскольку практически невозможно понять, что творится у них в голове, и предположить, как они поведут себя в той или иной ситуации.
Печально. А еще печальнее то, что Антон оказался идиотом, на которого не то что рассчитывать нельзя, но даже находиться рядом крайне опасно. Надо же, я так долго распинался, убеждал, разжевывал ему правила поведения, давал четкие инструкции, а он пропустил все мои слова мимо ушей! Радовало лишь то, что парень сполна получил за свою самодеятельность, иначе его воспитанием пришлось бы заняться мне.
Нет, я прекрасно могу его понять – стресс, вызванный последними событиями, завтрак, где он получил впечатлений по самое не балуйся и стал объектом насмешек. Но это же не является уважительными причинами такого безответственного поведения! Ведь маг мог швырнуть не одну, а одиннадцать шаровых молний, за проступок одного наказав всю камеру. Вот тогда было бы весело! Эх, правильно люди говорят: мозгов нет – считай, калека.
Признав, что дальнейшее общение с коллегой-«попаданцем» не имеет смысла, я принялся размышлять на тривиальную тему: что делать? Недостаток необходимой информации привел к новой попытке установления контакта с сокамерниками. Спустя час интенсивного размахивания руками, изображения на полу схем с помощью соломинок и всего прочего, я выяснил, что здание, в котором мы обретались, не единственное в округе. Были еще какие-то мелкие постройки, где тоже жили люди, причем, насколько я понял, не все из них были монахами, некоторые являлись обычными рабочими. Довольно далеко отсюда находились крупные города, в которых не было людей в рясах. Если я правильно истолковал жесты пожелавших общаться узников, раньше они жили именно там, но были схвачены и посажены в эту камеру. Причину этого я выяснить не смог, и решил устроить перерыв в расспросах.
Вскоре очнулся Антон. Тихо поскуливая, он принялся растирать свои отбитые бока. Его мучения никакого сочувствия ни у меня, ни у остальных не вызывали. А когда вроде бы пришедший в себя парень попытался пожаловаться окружающим на вопиющую несправедливость, используя матерный лексикон, я приказал ему заткнуться. Этот идиот с первого раза не внял, поэтому пришлось пообещать, что в случае непослушания я с большой радостью обеспечу ему отключку еще на пару часиков. Антон проникся и замолчал, изредка с неприкрытой злостью поглядывая на меня.
До самого вечера больше ничего не происходило. Я размышлял, узники лениво переговаривались, а Антон дулся себе тихонечко. Когда за окном начали сгущаться сумерки, те же самые стражники вновь принесли нам чугунки с едой и водой. Маг с ласковой улыбкой поглядел на парня, забившегося при его появлении в угол, но бить его или снова швыряться светящимися шариками не стал, удовлетворившись щенячьим страхом в глазах землянина.
На этот раз варево было еще более отвратительным. Мне даже попался длинный волос, который я вытянул изо рта, с трудом удержав там все остальное. Антон, испытывая жуткий голод, попытался схитрить. Набрав пригоршню каши, напоминавшей недоваренную овсянку, он принялся выкидывать из нее все, на его взгляд, лишнее. В первый раз вроде получилось, но потом парень получил смачный подзатыльник от одного из вояк, который строго приказал ему не маяться дурью. Это даже на чужом языке было понятно. Антон попытался было возмутиться, но второй подзатыльник лишил его и желания спорить, и аппетита. С трудом запихнув в себя вторую горсть варева, парень едва удержал рвотные позывы и отказался от продолжения банкета.
Остальные быстро опустошили чугунок и расселись по местам. А когда стражник забрал тару, не отказав себе в удовольствии пнуть хиленького мужичка, в этот раз оказавшегося ближе всех, и дверь камеры закрылась, я понял – никто из хозяев не захочет со мной общаться. Надежда вызвать их интерес и тем самым обеспечить себе сладкую жизнь безвременно почила, подергавшись напоследок в предсмертных конвульсиях. Теперь я не знал, что меня ожидало, и это было отвратительнее всего.
До самой ночи я размышлял, зачем вообще хозяевам этого места нужно держать заключенных. Вряд ли они стали бы просто так кормить и охранять десяток человек. Значит, имели на нас определенные планы. Но какие? Использование узников в качестве дешевой рабочей силы отпадало, так как уже сутки никого не забирали из камеры. Что, дел по хозяйству не нашлось? Верится с трудом. Полагаю, даже если бы никакой подходящей работы не было, заключенных обязательно заставили бы попотеть на уборке территории или подыскали любое другое бессмысленное занятие. Просто чтобы те не расслаблялись. А раз этого не случилось, данный вариант неверен.