Я сказал Бобику:
— Вперед!.. Но без драки. Я все сам, раз уж я прокурор, адвокат и судья. А заодно и экзекутор.
Арбогастр рванулся с таким рвением, словно и его возмутило, что кто-то насилует монахинь, когда это можем делать только мы, а все остальные обязаны жить по законам, которые устанавливаем опять же только мы, мудрые и справедливые.
Ворота монастыря целы и заперты, но на месте калитки сбоку зияет дыра, а сама дверь лежит во дворе в трех шагах, так что удар был еще тот, я вряд ли смог бы вот так, даже если бы очень захотел…
Бобик вбежал первым, арбогастра пришлось оставить по ту сторону, мне не до того, чтобы распахивать перед ним ворота, на белом чистом снегу пятна крови, а ближе к входу распласталась в крови немолодая женщина в монашеском платье и чуть дальше — двое мужчин в одежде плотников.
Все зарублены страшно и жестоко, каждому достался только один удар, но их буквально рассекло пополам. Крови вытекло столько, что если бы не впитывающий ее снег, залит был бы весь двор.
Я осматривался, прислушиваясь к голосам, наконец сам прокричал во весь голос:
— Эй, есть кто живой? Выходи и получи в морду!
Бобик побегал по двору и прыгал возле крыльца, указывая на единственную дверь в каменной стене.
Мне показалось, что вверху на втором этаже мелькнуло белое женское лицо, в это время Бобик насторожился, отпрыгнул и, вздыбив шерсть, глухо зарычал.
Дверь с треском распахнулась, вышел мужчина в металлических доспехах, огромный и свирепый, из-за плеча торчит рукоять двуручного меча, на сапогах пятна крови.
— А-а, — сказал он громко и хозяйски, — воин… Ты хорош с виду! Хочешь быть убитым или признаешь меня хозяином?
Я поинтересовался:
— С чего бы я признавал им тебя! Хозяин везде я.
Он с готовностью расхохотался, уперев руки в бока и откинувшись назад корпусом.
— Как мне нравятся эти слова!.. Я сам их постоянно твержу. Ты прав, никто не должен нами командовать. Подчиняться будешь только мне. Ты воин, у тебя лицо убийцы. Ты не раз лишал мужчин жизни и тут же насиловал их женщин. Ты знаешь, что ничего нет выше и слаще этой свирепой радости!
— Жизнь такого воина коротка, — заметил я.
Он захохотал еще громче.
— И это знаю! Но на этот раз все будет иначе.
— Жизнь любит повторяться, — обронил я.
Он прервал смех, взгляд стал колючим.
— Ты о чем?
Я обнажил меч.
— Ты вел себя недостойно.
Он хмыкнул, лицо стало жестоким, привычным жестом потащил из ножен широкий клинок.
— Как скажешь, мальчик!
— Я тебя отправлю в ад, — пообещал я.
Он ухмыльнулся.
— Я только что оттуда.
Это прозвучало как шутка, я и сделал вид, что принял за шутку, не стоит противника настораживать раньше времени.
Он встал в картинную боевую стойку, не принимая меня всерьез. Я бросился на него со все возрастающей яростью, трупы невинных людей во дворе монастыря взбесят кого угодно, меч мой взлетел для удара, чтобы с первого же…
Он отскочил в сторону так быстро и умело, что я пронесся мимо, а мой удар поразил пустоту. А в следующее мгновение чудовищный удар в плечо выбил из-под меня почву, я грохнулся о промерзшую землю и покатился, хватаясь за снег.
Сквозь шум в ушах я услышал издевательский хохот:
— Не ожидал?..
Я откатился в сторону, избегая возможного удара, и вскочил на ноги, в голове звучат колокола, но воин и не подумал добить поверженного, злобно улыбался, наслаждаясь беспомощностью и униженностью другого мужчины, для нас это всегда важно.
— Молодец, — произнес он, — меч не выронил. Я сразу заметил, боец умелый… Но этого мало.
Я торопливо встал в боевую стойку. На его лице злая ухмылка, меч держит одной рукой, хотя это двуручник, глаза сияют весельем.
— Я кое-что умею еще, — проговорил я.
— Все равно мало, — ответил он. — Теперь ты убедился, что я намного сильнее. Встань на колени и принеси мне присягу. И твоя жизнь пройдет в наших мужских радостях.
Я двинулся на него уже осторожно, он с усмешкой наблюдал, как я заношу меч, а я двигался нарочито неуклюже, словно все еще сильно оглушен падением, затем его фигура сдвинулась неуловимо быстро в сторону, лезвие моего меча рассекло воздух.
— Хорошая попытка, — сказал он с усмешкой. — Попробуй еще.
Я нанес косой удар, он даже не отступил, а лишь отклонился назад, и острый кончик просвистел в дюйме от его лица.
— Еще лучше, — сказал он. — А ты не дурак, умеешь прикинуться…
В моей голове стучат молоточки, а страх уже проснулся и вопит, что враг слишком силен и быстр, я уступаю во всем.
Третий удар едва не достиг цели, но ему, похоже, надоела эта однообразная игра, он посуровел и сказал жестко:
— Ладно, пора тебе что-то показать…
Сердце колотится отчаянно, уже сам могу двигаться втрое быстрее, но когда вижу это жуткое лицо с ухмылкой человека, побывавшего в аду, становится жутко.
Он легко парировал удар моего меча, шагнул в сторону и вперед, я даже успел заметить движение его левой руки, но тут же тяжелый удар в челюсть потряс с головы до ног так, словно боевой конь лягнул меня обоими копытами.
Я не просто рухнул, а ударился о землю, словно упал с крыши. Звон в ушах, в глазах огоньки, я инстинктивно попытался встать, но страшный удар сапогом опрокинул снова, я сделал еще одну попытку, и второй удар почти приподнял меня в воздух.
Над головой, словно гром, прогрохотал сильный голос:
— Не ожидал, сопляк?
Он остановился полюбоваться, я кое-как поднялся на ноги и ощутил с ужасом, что выронил меч, а мой противник держит свой в правой руке готовым к удару.
Перехватив мой полный ужаса взгляд, посмотрел на свой меч, с хохотом и красивым небрежным жестом отшвырнул его в сторону.
Я начал подниматься, он сделал быстрый шаг вперед, с силой ударил прямым в челюсть. Я видел, но не успел уклониться.
В голове взорвалась бомба, фейерверк вспыхнул такой, словно подожгли ящики с шутихами. Я отлетел назад и рухнул на спину.
Сквозь кровавый туман в глазах маячит огромная фигура, что приближается медленно, однако неотвратимо, как сама зима, а голос прогрохотал:
— Нет выше наслаждения, когда уничтожаешь вот так кулаками… Тебе это, думаю, знакомо?.. Даже меч не даст такой радости!
Я помнил сквозь грохот крови в ушах, что встать нужно, иначе он просто меня добьет ногами, а так, пока растягивает удовольствие, есть шансы…
Кулак его приблизился жутко медленно, но я все равно не смог уклониться, челюсть ожгло, голову тряхнуло, я выплюнул кровь, чувствуя соленый вкус во рту.