– Наслаждайся, – мстительно произнес он и побежал вверх по ступеням.
* * *
Подходя к основанию лестницы, Митя видел, что Натали разговаривает с серфингистом, которого уже замечал около жены. Картина выглядела такой, словно они хорошо знали друг друга и даже ссорились.
Поцелуй, который, по мнению Аркадия, должен был его возмутить, он толком не разглядел. Мысли занимал фараончик, а поцелуй… Митя решил, что наблюдает фрагмент прощания, принятого среди гламурной тусовки.
Куда больше его разозлило другое.
– Я просил тебя не гулять по берегу! – воскликнул он, подходя к супруге, которая поспешно скрыла лицо за солнцезащитными очками. У нее на щеках играл румянец, пробивавшийся даже сквозь косметику. Краем глаза Митя наблюдал, как мускулистая спина в светлой футболке удаляется вверх по лестнице.
– Ты сам назначил здесь встречу, – недовольно заметила она.
– Я сказал, наверху, у беседки, а не на берегу. Почему ты меня не слушаешь? Я предупреждал не просто так. Есть причины.
– Я свободный человек и поступаю так, как считаю нужным. Ты дашь мне денег или теперь лучше не просить?
Митя протянул купюры. Натали убрала их в сумочку.
– Вернешься завтра? – спросил он.
– Да.
– Марусю отвела?
– Отвела. Она плохо засыпает, если ей не почитать перед сном. Но надеюсь, мама справится.
Митя хотел спросить про серфингиста. Но не решился.
– Мне надо идти, – неловко сказал он. – Что-нибудь еще?
Натали секунду колебалась.
– Нет.
– Тогда до завтра.
Он развернулся и уже собрался в обратный путь к едва различимому за кустами катеру, как вдруг она произнесла негромко:
– Нет, подожди… Есть кое-что еще.
С залива налетел порыв ветра. Над их головами зашумели и закачались сосновые лапы. Натали поправила выбившуюся прядь. Затем заговорила холодно, рассудительно:
– Я должна сказать тебе это сейчас, чтобы у нас обоих было время подумать.
– О чем? – удивился Митя.
– Позавчера, когда ты уехал, я была с другим.
Митя не поверил ушам.
– Что ты сказала?
– Я была с другим, – повторила Натали, словно привыкала к словам, которые только что произнесла. – Я подразумеваю под этим именно то, о чем ты подумал. Я тебе изменила.
Митя почувствовал, как мир вокруг него пошатнулся. Подпорки, на которых держалась реальность, закачались, захрустели. Было трудно думать, трудно говорить, трудно дышать.
О чем она? Какая измена? Невозможно! Немыслимо!
– Это шутка?
На ее лице не дрогнул ни один мускул, указывающий на улыбку, и у него упало сердце.
– Митя, ты должен понять. Это вышло случайно.
– Это тот мужчина? – вспомнил он. В горле пересохло, каждое слово приходилось из себя выдавливать. – С которым ты только что… говорила?
Натали красноречиво промолчала.
– Ты его любишь?
– Нет. Он козел. Дело не в нем.
– Тогда в чем?! – Митя понял, что кричит. В этом крике были и злость, и мольба, и отчаяние. – В чем дело? Это все из-за моих проблем с бизнесом? Я не обеспечиваю жизнь, к которой ты привыкла? О чем твердит твой отец?!
Натали вздохнула. Единственная эмоция, проявленная с начала разговора.
– Отец не прав. Деньги, конечно, важны, но дело не в них. Понимаешь… – Она сковырнула чешуйку сосновой коры. – Наши отношения угасли. Ты больше не уделяешь мне внимания. Я для тебя превратилась в предмет интерьера.
– Это неправда!
– Дослушай меня, пожалуйста. – Она прикрыла волосы ладонью, чтобы их не растрепал ветер. – То, что произошло, вышло случайно. Я была пьяна и очарована. А тебя не было рядом… Нет, я себя не оправдываю, я поступила отвратительно. Мне было ужасно стыдно. И я чувствовала себя последней дрянью. Но, Митя… наш брак трещал по швам еще до приезда в Istra Park.
– Я люблю тебя! – взмолился он.
– Я этого не ощущаю, – ответила она рассудительно. – Не ощущаю, понимаешь? Ты больше не тот человек, за которого я выходила замуж. Где ветка цветущей сакуры? Где другие твои поступки?
– Мы женаты. Я муж, ты – жена.
– Это условность.
– Это больше чем условность.
Натали ничего не ответила. Ему хотелось сорвать с нее очки, чтобы увидеть глаза.
– Ты больше меня не любишь? – спросил он дрогнувшим голосом.
– Я не знаю. – Она повернула лицо к заливу. – Прости меня, Митя, я не знаю.
Мир вокруг Мити снова задрожал и поплыл. Он стер слезы.
– Мне очень жаль, – сказала Натали. – Правда, жаль. Вряд ли ты забудешь об этом разговоре. А если забудешь, если проглотишь – я этого не пойму… Мы не сможем быть вместе в любом случае. Это тупик. И, видимо, конец нашего брака.
Если бы в этот момент в Истринское водохранилище рухнул астероид, подняв к небу гигантский водяной столб, Митя испытал бы меньшее потрясение.
Она ждала, что он скажет еще что-то, но вместо этого Митя развернулся и пошел прочь. Он больше не мог видеть ее вызывающую красоту, слышать ее голос, вдыхать аромат ее духов. Ему хотелось уйти, сбежать, спрятаться, забиться в угол. Остаться там одному и рыдать.
На берег накатывались косые волны. Митя плелся вдоль водораздела, пошатываясь будто пьяный, не замечая, что правым шлепанцем ступает в воду. Его душили слезы. Откуда эти претензии? Он не уделяет ей внимания? Она чувствует себя мебелью? Но разве он не работал день и ночь, чтобы содержать семью? Разве не тратил на них все, что имел? А вместо благодарности – измена. ИЗМЕНА!!!
Обида горела в груди, жгла лицо, обдавала горечью язык. Предательство Натали – поступок несправедливый и подлый. Ему захотелось отомстить. Увидеть ее страдания, боль, может, даже физическую. Внутри вкрадчиво подняло голову это гаденькое желание. Ему невыносимо захотелось, чтобы супруга испытала те же страдания, какие испытал он.
Ему вспомнились сообщения криминальных хроник о расправах над неверными женами. Раньше Митя скорее перелистывал страницу или переключал канал, испытывая отвращение к животному наследию в человеке. Но сейчас он хорошо понимал этих мужей, бравших в руки ружье или топор. Можно даже сказать, прекрасно понимал.
Сейчас он отчаянно желал зла своей супруге.
* * *
Вызвав такси и убирая в сумочку айфон, Натали обнаружила, что испачкала туфли.
– Дьявол! – в сердцах произнесла она, разглядывая серый лаковый носок, облепленный пятном грязи. Видимо, случайно ступила в заболоченный участок рядом с лестницей. Так и есть, остался даже отпечаток. Натали сняла обе лодочки, чтобы ненароком не запачкать и вторую (Louis Vuitton все-таки!), и спустилась к воде.