Дротика это так разозлило, что он полез прямо вверх, безо всякой тропы. Таура и Ураган могли теперь позволить себе немного отдохнуть, прежде чем возвратиться назад. Затем они снова двинулись в путь между гранитными столбами, через жесткий кустарник и низкие снежные эвкалипты, уходя из тех мест, где прежде паслись кобылы. Трава тут не росла. Таура понял, что другие жеребята ни разу не потрудились обследовать эти места.
Друзья заметили наконец, что сделалось очень жарко, светлая шкура Тауры потемнела от пота. Они остановились на минуту передохнуть и обратили внимание на толпящиеся в небе черные тучи.
— Надо только радоваться, что мы знаем дорогу назад, — заметил Таура.
Приближались остальные жеребята, поэтому два друга повели их дальше, к невысокому холму, который был уже окутан серым туманом.
Увидав, что и другие жеребята тоже поднимаются на холм, Таура и Ураган прошли сквозь туман и быстро спустились по другую сторону холма. Потом спрыгнули на дно ручья с крутыми берегами который пробил себе путь вдоль подножия холма Там они повернули по ручью на восток, и пробежали еще какое-то время, и только тогда остановились, чтобы напиться.
Погони слышно не было, хотя разок Тауре послышалось ржание.
— Этот ручей приведет нас почти к самой стоянке, — сказал он.
— Да, — отозвался Ураган. — Пошли!
— А как же быть с теми?
Оба огляделись. Облака уже облепили горы и спустились так низко, что дальше нескольких ярдов ничего не было видно.
— Неплохо, конечно, потерять Дротика в хорошую погоду, — заметил Таура, — но погода сейчас меняется. Да и мамаши жеребят на нас разозлятся, хоть и знают, что Дротик заслужил наказание.
— Это верно, — согласился Ураган. — Пожалуй, стоит их поискать.
Они прошли по ручью назад и опять вскарабкались на крутой склон. Теперь они ясно расслышали ржание, доносившееся с вершины холма.
Ураган задрал голову и прислушался.
— Кажется, они ходят кругами, — заметил он. — Не будем спешить, пусть узнают, каково это — заблудиться в облаке.
Когда они добрались до верха, то с трудом различили в тумане жеребят, которые сгрудились около скал, ища защиты.
Таура с Ураганом приблизились к ним, возникнув из тумана, точно призраки.
— Не знаете, как найти дорогу домой? — спросил Ураган.
Дротик не ответил, однако остальные столпились вокруг пришедших.
— А вы можете отвести нас обратно в таком тумане? — спросили они.
Таура с минуту молча смотрел на них, затем обратился к Дротику:
— А ты хочешь домой, о быстроногий Дротик?
Тот с хмурым видом кивнул.
Как раз в этот момент раздался раскат грома и в скалы, точно хлыстом, ударила молния. Таура не обратил на это никакого внимания.
— Будешь вести себя хорошо и обращаться со всеми вежливо? — спросил он Дротика.
Ответа не последовало.
— Ну что ж, — заключил Таура, — тогда мы с Ураганом отправляемся домой сами по себе. — И он повернулся было, как будто собираясь снова войти в облако. За спиной у него опять сверкнула молния, превратив Тауру как бы в серебряное изваяние.
Остальные жеребята тронулись вслед за ними, но Дротик стоял как вкопанный.
— Дротик будет вести себя как следует, иначе мы все сейчас нападем на него, — заявила Звездочка, бурая кобылка, которой всегда хотелось бродить вместе с Таурой и Ураганом и с их матерями.
— Пусть так, — согласились друзья. — Тогда не отставайте от нас.
Последние слова почти заглушил рокочущий гром и шум хлынувшего дождя.
Дрожа не только от страха, но и от холода, жеребята последовали за Таурой и Ураганом, а те повернули вниз и спустились в более защищенное о дождя русло ручья. Здесь гром словно обрушивал прямо на них, и Таура с удовлетворением увидел что Дротик напуган не меньше остальных. Местами ложе ручья расширялось, по берегам появлялись трава или песок, давая жеребятам возможность перейти на легкий галоп. Порой они пробирались между камней. Наконец ручей сделал поворот на север, и его длинная дуга привела их назад, туда, где должен был пастись табун. Даже когда жеребята оказались совсем близко к старшим лошадям, тучи были настолько черными и густыми, что только Таура и Ураган знали — они уже дома.
Бел Бел и Мирри спокойно завели жеребят в табун, но по тому, как переминались с ноги на ногу остальные кобылы, путешественники поняли, что те встревожены. Брауни как-то глупо заржала, увидев Дротика, и принялась его всего обнюхивать.
— Что ты там такое устроил? — спросила Бел Бел, когда Таура подошел к ней пососать молока.
— Пытался проучить Дротика. Может, сейчас на какое-то время перестанет безобразничать.
— Будь осторожен. Он наверняка всегда будет больше и сильнее тебя, — предупредила его Бел Бел.
К ним подошла мать Звездочки.
— Зря вы учите своих сыновей такой самостоятельности. Добра от этого не будет, — сказала она сердито и повернула голову к Тауре: — Куда это ты завел сегодня наших жеребят?
Звездочка, однако, проговорила с несчастным видом:
— Мы сами виноваты… и Дротик.
— Ох уж этот Дротик! — проворчала кобыла. — Скверный из него вырастет конь.
— И скверный враг. — Мирри многозначительно посмотрела на своего сына и потом на Тауру.
В особенно ясные дни дикие лошади могли разглядеть скот, пасшийся по другую сторону реки Крекенбек. Изредка им встречался какой-нибудь зверь, пришедший напиться воды, но в основном лошади держались одного места для водопоя, там, куда не приходил скот, потому что где скот — там и человек.
Как-то раз Бел Бел с Мирри и жеребятами поднимались в гору позади особенно высокого гранитного столба. Они еще не вышли из-под деревьев и были скрыты от чужих глаз, как вдруг увидели человека: он стоял на вершине скалы и оглядывал местность.
Лошади замерли на месте, ноздри у них затрепетали. Человек продолжал стоять, широкая шляпа защищала его глаза от солнца, шея была обмотана красным платком, на нем были выгоревшие штаны для верховой езды, в руке он держал свернутый кнут.
— Скотовод, — шепнула Бел Бел. — Где-то там должна быть его прирученная лошадь, а может и пара дружков. Ветер несет наш запах прямо к нему.
— Он его не почует, — с презрением произнес Мирри.
— Зато его лошадь почует.
И впрямь тут же послышалось ржание, стук копыт и даже звяканье удил.
— Он недалеко, надо уходить! — Бел Бел повернулась к Тауре. — Приглядись к нему, сынок. Вот твой главный враг.
Таура не запомнил того, кто пытался схватить его, когда он спал на склоне хребта Бараньей Головы, но с тех пор в нем поселился страх перед человеком. На слова матери он только отозвался: «Бежим!»