Инферно Габриеля | Страница: 154

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

Он сидел не шевелясь, но Джулия знала, что он ее слушает.

— Ты спас жизнь Полины, но почему-то не считаешь это спасением. Тебе обязательно нужно спасти жизнь ребенка. Это искупит твой грех? Или хотя бы будет достойным воздаянием?

— Конечно, это не вернет Майю. Но это в какой-то мере уменьшит зло, сотворенное мной. — Он сидел ссутулившись, с понуро опущенной головой.

Джулии казалось, что от боли в его голосе у нее разорвется сердце. Но желание помочь Габриелю придавало ей смелости.

— Если я тебя правильно понимаю, осталось найти ребенка… желательно девочку… которой бы грозила смертельная опасность, и спасти. Это явилось бы искуплением.

Габриель кивнул, сопроводив свой кивок негромким стоном.

Джулия встала на колени, взяв его руки в свои.

— Разве ты до сих пор не понял? Габриель, я и есть тот ребенок.

Габриель поднял голову и посмотрел на Джулию так, словно она внезапно свихнулась. Его глаза были мокрыми от слез.

— Саймон вполне мог меня убить. Если моя пощечина его разозлила, то удар ногой в пах превратил в обезумевшего зверя. Он сорвал бы дверь с петель, вломился в спальню и убил меня. И никакая служба девять-один-один меня бы не спасла. Они никогда не приезжают вовремя. Но ты спас меня. Такого отпора он еще никогда и ни от кого не получал. Если бы не ты, я бы здесь не сидела. Я ребенок Тома Митчелла. Его маленькая девочка, которую ты спас.

Габриель молчал.

— Как ты сказал: жизнь за жизнь. Ты уверен, что погубил Майю, пусть и не своими руками. Так поверь, что ты спас другую жизнь… Ты должен себя простить. Попроси прощения у Полины. У Бога. Но ты должен себя простить.

— Этого недостаточно, — прошептал Габриель, его глаза были полны слез.

— Это не вернет твою дочь. Но подумай, какой дар ты преподнес Тому. Ты спас его единственную дочь. Преврати наш долг в покаяние. Дьяволы людей не спасают. Ты ангел. Мой ангел.

Габриель долго смотрел на нее, пытаясь что-то прочитать в ее глазах и даже на губах. Потом он протянул к ней руку и усадил себе на колени. Его слезы падали ей на плечо. Время остановилось.

— Я виноват перед тобой, — прошептал он. — Виноват, что заставил тебя так долго ждать моего рассказа. Виноват, что все услышанное тобой не выдумка, а жестокая правда. Я убил твою веру в меня.

— Я по-прежнему тебя люблю.

Джулия шептала ему утешительные слова, делая это под его всхлипывания. Ее щека стала мокрой от его слез. Когда их поток начал иссякать, Джулия расстегнула ему рубашку и провела пальцами по татуировке, после чего медленно, очень медленно коснулась губами дракона и поцеловала изображение.

Габриель в немом изумлении смотрел на нее.

Джулия развязала шарфик Грейс, взяла руку Габриеля и приложила на место укуса, который потускнел, но не исчез. Своей рукой она вновь коснулась татуировки. Габриель вздрогнул и закрыл глаза.

— Посмотри, у нас обоих есть шрамы. Наверное, ты прав: они не исчезнут. Но я твое искупление, Габриель. Моя жизнь — твой дар отцу, который мог бы навсегда потерять своего ребенка. Спасибо тебе.

— Какой же я лицемер, — хрипло произнес Габриель. — Упрекал Тома, называл его плохим отцом. А каким отцом был я сам?

— Молодым и неопытным. Ты дорого заплатил за свое пристрастие к наркотикам. Но ведь ты хотел, чтобы Майя родилась. Ты сам это говорил.

Габриель вздрогнул, потом также судорожно обнял Джулию.

— Дорогой, я понимаю: никакие мои слова не вернут Майю. Но быть может, тебя утешит то, во что верю я: сейчас твоя малышка ликует в раю. Я верю, что они с Грейс встретились. — Она вытерла слезы с его лица. — Я уверена: Грейс и Майя хотят, чтобы ты обрел любовь и прощение. Они готовы молиться за твое искупление и не считают тебя злодеем.

— Откуда в тебе такая уверенность? — прошептал Габриель.

— Ты дал мне эту уверенность. Тридцать вторая песня «Рая» из «Божественной комедии». Там описывается особое место, отведенное Богом для детей. «Ибо таковых есть Царство Небесное». [37] А в раю есть только любовь и прощение. Ни ненависти, ни злобы. Только покой.

Они снова обнялись и замерли… Джулия даже представить не могла главную тайну Габриеля. Незаживающая рана, которую он все эти годы носил в себе.

Однако как она ни старалась, ей до конца было не понять боль родителя, потерявшего любимого ребенка. Но она твердо знала: нельзя превращать жизнь в нескончаемое страдание за ошибки прошлого, какими бы тяжкими они ни были. Габриель достоин любви, и она поможет ему в это поверить.

Глядя на его заплаканное лицо, Джулия вдруг разгадала еще одну тайну Габриеля Эмерсона. За всеми фасадами прятался испуганный мальчишка, боявшийся, что никто не простит ему сделанных ошибок и не будет любить, невзирая на ошибки.

Она простит. Она будет любить.

— Габриель, у тебя есть более удобная мебель, чем этот стул.

Он рассеянно кивнул.

Джулия встала, взяла Габриеля за руку, подвела к дивану и заставила сесть, а сама включила камин.

Габриель скинул туфли и растянулся на диване, положив голову ей на колени. Джулия гладила его лицо и непокорные спутанные волосы. Габриель лежал, закрыв глаза.

— А где Полина сейчас?

— В Бостоне. Когда я получил наследство, то купил ей квартиру и выделил деньги на уход за нею. Пару раз она снова попадала в клинику. Но за нею надежно присматривают. Она даже пыталась продолжать учебу в Гарварде. Правда, надолго ее не хватило.

— Что с нею случилось в тот вечер, когда мы ужинали и она тебе позвонила?

Габриель наморщил лоб и не сразу сообразил, о чем спрашивает Джулия.

— Я же совсем забыл, что она звонила при тебе. Полина напилась, и ее машина попала в аварию. Она мне устроила по телефону настоящую истерику. Требовала, чтобы я немедленно прилетел в Бостон. Я помчался домой. Вообще-то, Полина редко звонит. Только когда ей что-то нужно или с нею случается очередная неприятность.

— Она тогда сильно пострадала?

— Я так думал. Помчался домой и уже собирался заказывать билет на ближайший рейс, но потом решил позвонить своему бостонскому адвокату. Тот навестил ее в больнице. Оказалось, все не так трагично, как она пыталась представить. Легкие ушибы, ссадины. Через день ее выписали. Что я мог сделать? Нанял еще одного человека, чтобы следил за нею. Сейчас она стала гораздо спокойнее, но время от времени у нее бывают срывы.

Возможно, все дело было в игре отсветов пламени. Возможно, на него так подействовала эта исповедь, но сейчас Габриель выглядел гораздо старше своих тридцати трех лет.

— Ты ее любишь? — спросила Джулия.

Габриель покачал головой: