Парень заметно смутился, чем позабавил Риса, и принялся объяснять, что еще вчера дрался, а сегодня весь день в седле, скакал от самого Бристоля без остановок. Снисходительно выслушав, Рис милостиво успокоил приятеля: в замке есть все нужное, чтобы привести себя в порядок. Тут вообще много чего есть — большой и малый залы, личные покои, солары, соколятня, помещения для пажей, часовни — большая для торжеств и малая для каждодневной службы. Имеется и отдельная купальня, даже нечто вроде кабинета с картами на стене и рядами свитков и книг на полках. Перечисляя все это, Рис с такой гордостью обвел вокруг рукой, будто едва ли не сам являлся хозяином крепости.
Да, Девайзес был отменной цитаделью. И не только потому, что его огромный семиэтажный донжон величественно возвышался над всей округой. Двойные стены с множеством башен, рвы и караульни, обширные дворы придавали ему вид небольшого городка. Здесь находились конюшни, зернохранилища, помещения для солдат и множество мастерских. Замок мог полностью обеспечивать себя, так что если требовалось починить или выковать новое оружие, все это делалось внутри укреплений. И повсюду сновало множество людей: пажей, слуг, работников, гарнизонные войска. Они жили тут своим мирком и охраняли цитадель для своего господина Генриха Анжу, который намеревался приехать в самое ближайшее время.
Об этом Артуру надо было уведомить коменданта крепости, некоего Хью Пайнела. Тот ждал гонца в зале донжона, куда прямо со двора вела широкая деревянная лестница. Зал выглядел внушительно — огромный, с узкими, прорубленными в толстых стенах окнами, с каменными скамьями вдоль стен, которые обогревались с помощью отведенных от каминов труб. Да и сами камины в обоих концах зала были солидными, с выступающими вперед вытяжками и украшенные колоннами, как вход в храм. Но все же чувствовалось, что в данное время замок играет роль не резиденции двора, а военной крепости: голые стены, голые полы, ни украшений, ни домашней мебели. Бытовал обычай завозить мебель только на время проживания господ, а сверх того имелось лишь самое необходимое: пара кресел на возвышении и небольшой стол. Восседая за ним, комендант Хью Пайнел слушал Артура и задавал вопросы: сколько людей прибудет с его высочеством, велика ли их свита, много ли лошадей, как долго они намерены находиться тут? Артур обстоятельно отвечал, но умолк на полуслове, заметив приближавшуюся из глубины длинного полутемного зала Милдрэд.
У него перехватило дыхание — такой прекрасной, такой желанной она ему показалась. В темном блио с длинными навесными рукавами, со светлыми ниспадающими на плечи локонами, ясноглазая, чарующая. Милдрэд приблизилась, стала подниматься на возвышение к столу. Артур слышал, как шуршат складки ее длинного шлейфа, видел, как покачиваются при движении длинные концы золотистого витого пояса с кистями, уловил даже аромат ее притираний. И тут же отшатнулся, вспомнив слова Риса о том, какой запах идет от него самого.
Резко отвернувшись, он довольно бесцеремонно спросил коменданта, есть ли у того еще вопросы, ибо ему надо привести себя в порядок с дороги. И пока тот поводил бровями, в очередной раз пробегая глазами послание, Артур поспешил прочь, даже не оглянувшись на оторопело смотревшую ему вслед девушку.
Позже брат Метью утешал ее:
— Это же наш Артур, у него чего только нет в голове. Но что он прибыл именно к вам, голубушка, так же верно, как и то, что я верую в Господа.
Да, за месяц жизни в большом замке брат Метью стал вдруг на редкость набожным и много времени проводил с местным капелланом. Правда, Рис уверял, что они все больше пьянствуют, ибо у капеллана есть ключи от замковых подвалов, где всегда хранится отменное вино.
Что вино в Девайзесе и впрямь превосходное, Артур убедился вечером за ужином. Они сидели рядом с Милдрэд, и он всячески пытался загладить неприятное впечатление, какое произвело на нее его неожиданное бегство.
— Я чуть не ослеп от твоей красоты, моя кошечка. У меня все скачка, война, кровь, и все эти мужские небритые рожи, а тут вдруг ты — мой светлый ангел среди полутемного покоя. Да я просто испугался, что кинусь на тебя и стану целовать на глазах у всех. Хотела бы ты этого?
«Очень», — думала девушка, но все еще сидела с обиженным видом, забавно надув губки. Ах, если бы и впрямь поцеловал! Но нельзя. Она жила в этом военизированном замке, ее доброе имя было залогом уважения к ней. Но как же она соскучилась по этому беспутному пройдохе, который украл ее сердце. И вот он здесь. Могла ли она долго сердиться на него?
Сэр Хью Пайнел поднимал бокал за славу принца Генриха, и они пили вместе со всеми, глядя друг на друга поверх бокалов сияющими от счастья глазами. Артур ловил под столом ее руку, и она ее не отнимала. А когда Артура отвлекали другие и он вынужден был отвечать на многочисленные вопросы, Милдрэд позволяла себе украдкой рассматривать его. Как же он ей нравился в этом новом облике… с мечом у бедра, как истинный рыцарь. Впрочем, он всегда был похож на благородного человека: с его гордой осанкой, смелым взором, точеным профилем и волной черных блестящих волос, рассыпавшихся по плечам при каждом повороте головы. Милдрэд тянуло к нему, хотелось коснуться его, запустить пальцы в волосы, ощутить их шелковистую мягкость.
За столом все пили. По вечерам воины любили расслабиться после службы, патрулирования окрестностей, когда приходилось то вступать в стычку, то отходить к Девайзесу, спасаясь от преследования врага. Здесь, за мощными стенами, за тройным рядом куртин с башнями и под защитой значительного гарнизона, можно было расслабиться и глотнуть доброго вина. Обычно Милдрэд уходила, когда замечала, что глаза мужчин начинают блестеть, а голоса становятся громче, однако сегодня здесь находился Артур, и у нее не было сил оставить его так рано.
Но побыть наедине они смогли, только когда Артур отправился посветить ей в переходах замка. Они поднимались по крутой винтовой лестнице, Артур шел впереди, неся факел, как вдруг остановился и вставил его в скобу на стене. Медленно повернулся, смотрел голодным раздевающим взглядом.
— Кошечка моя…
Да, она его кошечка. Ей этого хотелось. И когда он притянул ее к себе, Милдрэд не сопротивлялась. Отвечала на его поцелуи, чувствуя, как слабеют ноги и бешено стучит сердце. Его или ее? Они были так близко, и сердца их колотились в унисон.
— Я хочу тебя, — прошептал Артур между поцелуями. — Я хочу чувствовать тебя и ощущать твое тепло… Чувствовать кожей твою кожу… пить тебя, как свежую росу с листа.
Как хрипло звучал его голос, как ласково!.. Какие нежные у него уста, как дерзко он ее целует, будто имеет на это право… Но разве она сама не дала ему это право? И все же когда его рука коснулась ее груди и сжала, когда другая прижала ее за бедро, скользнула по ягодицам, словно исследуя, словно желая познать… Милдрэд отстранилась.
— Не надо.
Артур тут же отпустил ее.
— Я понимаю. Но ты не в силах запретить мужчине мечтать…
Милдрэд даже стало жаль его, но она молча прошла мимо. В ней заговорила девичья стыдливость. Ее тянуло к нему, но… Она сама злилась на себя за это «но». Тем более что Артур больше ничего подобного не позволял. Наоборот — сделался предельно вежливым, будто поставив между ними некий барьер. А потом ему вообще стало не до нежностей — ибо к вечеру следующего дня вся округа сотрясалась от глухого раскатистого топота идущих рысью тысяч коней. В Девайзес прибыл Генрих Плантагенет с войсками.