Епископ говорил об этом с одобрением. И когда Арундел расцвел от похвал, Генри, как бы между делом, неожиданно заметил:
— Кстати, король пишет, что Генрих Анжу недавно прибыл в Шотландию к своему дяде королю Давиду.
Арундел замер и внимательно посмотрел на епископа. Потом перевел взгляд туда, где на столе среди бумаг лежал свиток с алой восковой печатью Стефана.
— Так вот в чем дело, — его брови сошлись к переносице. — Похоже, Англия опять будет вовлечена в пучину войн.
Епископ Генри смолчал. Поведение графа не выглядело подозрительным, и все же, если учесть, что его супруга по-прежнему ведет переписку со своей падчерицей императрицей, он мог знать о предстоящем визите Генриха в Шотландию.
— Кто знает, отчего юный принц отправился к своему родичу Давиду Шотландскому, — заговорил епископ, поглаживая золотую вышивку на манжетах сутаны. — Для всех его приезд преподносится как желание быть посвященным в рыцари от руки короля шотландского.
— Но есть ли с ним войска? — заволновался Арундел. — Ведь это сын непримиримой Матильды, и некогда вы сами поговаривали, что после Стефана он может получить трон Англии.
— Да, некогда я это сказал, — согласился епископ. — Что было делать, если сам Папа противится помазанию Юстаса, а второй сын Стефана совершенно равнодушен к власти. Однако Юстас никогда не откажется от своих прав. К тому же в последнее время он ведет себя вполне достойно, чем может расположить к себе английскую знать и даже саму Церковь. Известно ли вам, милорд, что именно Юстаса отправили в Норфолкшир, дабы провести переговоры с архиепископом Теобальдом? И, представьте, переговоры прошли успешно. Теперь архиепископ Теобальд сам ратует за снятие интердикта.
Граф Арундел внимательно посмотрел на епископа.
— Никогда бы не подумал, что вы будете так поддерживать своего племянника Юстаса.
— Отчего же? Или некогда высказанные мною соображения насчет Генриха Анжу так уж неоспоримы, чтобы я не мог однажды передумать и высказаться за коронацию родного племянника?
— Думаю, что когда к противникам Юстаса примкнет и французский король Людовик, — а он примкнет, когда узнает, как принц повел себя с его сестрой Констанцией, — надежды на помазание принца не будут стоить и ломаного пенса.
— О Иисусе! — быстро повернулся епископ. — Что вам известно о Констанции Французской?
Арундел пожал плечами.
— Всем ведомо, что в наказание за излишне вольное поведение с Мандевилем Юстас держит ее в заточении. Как поговаривают, принцесса там почти сошла с ума от одиночества.
Епископ больше не слушал. Он пошел вглубь покоя; толстый восточный ковер скрывал звук шагов, но Арунделу показалось, будто он уловил нечто похожее на вздох облегчения.
Генри Винчестерский и впрямь перевел дух. Обращение Юстаса с Констанцией действительно могло рассорить их с Людовиком Французским.
— Все это лишь досужие рассуждения, друг мой, — повернулся он к графу. — Но вскоре тут появится Юстас, и мне надлежит оповестить его о появлении сына Матильды.
— Так принца ожидают в Винчестере?
И Арундел с волнением глянул на светлые силуэты своих дочерей в саду.
«Ну вот, скоро Юстасом будут пугать детей и юных дев», — подумал Генри Винчестерский.
Но тут внимание обоих привлек шум со двора, громогласные звуки труб, сообщавшие о прибытии значительной особы.
— Как говорится, помяни дьявола, — нахмурился Арундел, распахнув окно и выглядывая во двор.
Епископу было неприятно, что этот образец рыцарственности так отзывается о его племяннике. Впрочем, среди нормандской знати Юстас и впрямь пользовался далеко не лучшей репутацией, особенно с тех пор, как стал набирать в свои войска саксов. Одного из таких новоявленных командиров они и увидели, когда наблюдали, как во двор въезжают всадники в полном воинском облачении. На коттах [48] их красовалась эмблема принца — распахнувший крылья ястреб, — а возглавлял их высокомерный лысый воин в меховой накидке, с притороченной у седла внушительной саксонской секирой.
— Спрашивается, что делает в отряде его высочества этот бунтовщик Хорса? — подивился Арундел.
Епископ не ответил: вполне очевидно, что если саксы стали служить Юстасу, то и возглавлять их должен кто-то из влиятельных представителей этого народа. А Хорса был очень известен и уважаем в их среде. С ним в отряды Юстаса пришло немало воинов. Но сейчас епископ смотрел не столько на Хорсу, сколько на появившегося в воротах Юстаса — и, более того, на его спутницу. Вот уж чего не мог ожидать Генри от своего мрачного уродливого родственника, так это появления в обществе такой красавицы, да еще столь оживленной и ведущей с принцем любезную беседу.
— Интересно, кто эта хорошенькая девица?
Арундел резко повернулся.
— Это леди Милдрэд Гронвудская. Она дочь моего друга барона Эдгара, и если принц задумал дурное…
— Успокойтесь, друг мой, — благодушно усмехнулся Генри Винчестерский, наблюдая, как принц спешился и помогает сойти с коня упомянутой леди. — Когда даме грозят неприятности, она не будет так непринужденно красоваться на всеобщем обозрении.
Но на лице Арундела читалось беспокойство:
— Леди Милдрэд еще слишком молода, чтобы отдавать отчет в своих действиях. И, клянусь ранами Христовыми, ей не следует находиться в обществе принца без надлежащей свиты. Одно скажу: барон Эдгар — мой давнишний друг, он крестный моего второго сына, и, памятуя о нашей дружбе, я сейчас же пойду и выясню…
Последние слова граф произносил, уже покидая покой. Епископ тоже вышел. Но когда он, важно шествуя, спустился по широкой лестнице в холл своего дворца Уолвеси, то застал Арундела скорее сконфуженным, а девушку подле него — вовсе не несчастной. Еще епископ с удовольствием отметил, как восхищенно она оглядывает холл его резиденции — стройные пучки поддерживавших своды колонн, полукруглые арки наверху, глянцевый лоск мраморных лестниц, скульптуры крылатых ангелов в стенных нишах.
К его преподобию приблизился Юстас и приник к руке.
— Храни вас Бог, дядюшка, — произнес он скорее весело, чем почтительно. И куда подевалась обычно присущая Юстасу бесстрастность? Он почти с насмешкой повернулся и посмотрел туда, где граф Арундел беседовал с Милдрэд Гронвудской и подошедшими дочерями графа. — Похоже, наш Уильям Сильная Рука примчался едва ли не вызвать меня на поединок за похищение прекрасной дамы, и вот теперь смущен и растерян, обнаружив, что леди прибыла по доброй воле и находится под моей опекой.
Епископ предпочел промолчать. Он не любил выказывать свои чувства, поэтому спокойно согласился принять на постой племянника и его спутницу, поскольку королевский замок в Винчестере еще не приведен в порядок после штурма его войсками императрицы и там, по сути, пригодны для жилья только казармы. Вот пусть туда и отправляется мятежный Хорса со своими людьми, — его преосвященство бросил недружелюбный взор в сторону сакса. Обычно дерзкий Юстас с неожиданной покорностью согласился. Похоже, и леди Милдрэд ощутила облегчение, когда надменный Хорса покинул Уолвеси. Юстас же пояснил епископу, что взял юную леди под покровительство после того, как сопровождавшие ее тамплиеры хотели вынудить девушку отправиться в путь по морю в шторм.