— Между прочим, это мой прадед! — Девушка с гордостью выпрямилась.
Но и это не помогло. Похоже, валлийцы и впрямь не сильно любили саксов. Вернее — им было все равно. И когда на ее заявление о родстве с великим саксонским мятежником Метью просто попросил ее передать ему еще один пучок чеснока, Милдрэд даже поникла.
Однако вскоре ее самолюбие было польщено, когда Рис рассказал, кто такая на самом деле Олвен. Оказывается, так звали легендарную валлийскую красавицу, отцом которой был некий Исбаддаден, Повелитель Великанов. Олвен была восхитительно прекрасна: волосы ее отливали золотом, кожа ее была белее морской пены, руки — прекраснее лилий, а глаза ярче, чем у сокола. Там, где проходила красавица, расцветали белые цветы, — и Рис продемонстрировал Милдрэд сорванную белую маргаритку, как подтверждение, что она и есть Олвен. Ибо само имя Олвен на валлийском языке означает — «белые следы». Много прославленных героев добивались прекрасной Олвен, но получил ее руку только герой Килух. И других жен больше у него не было. Так гласит молва.
— Ну что, хороший из меня получится бард? — подмигнул Рис, почти кокетливо тряхнув своими рыжими кудряшками. И был несколько раздосадован, выяснив, что Милдрэд — девушка с болот! — даже не ведает, кто такие барды. Пришлось объяснять.
— Ну а кто такая Игрейна? — припомнила Милдрэд и повернулась к бывшему монаху.
Но того больше интересовало приготовление похлебки, которую он как раз пробовал, зачерпнув длинной ложкой.
— Об этом пусть тебе лучше Артур поведает, — отозвался Метью, заметив ее выжидающий взгляд. — А вон и он, кстати. Как раз к обеду поспел.
С нарочитой медлительностью Милдрэд повернулась и взглянула из-под полей шляпы, надеясь, что выглядит спокойной. Только дыхание чуть сбивалось, только сердце колотилось так, что ей казалось, она вибрирует от его бешеных толчков. Девушка вцепилась пальцами в шерсть овчины, на которой сидела, выпрямила спину, всеми силами стараясь казаться невозмутимой.
Артур спускался по склону холма, неся в руках огромный букет цветов.
— Это тебе, — он склонился и положил ей на колени цветы.
— О, Артур собирал травы! — произнесла Милдрэд, глядя на все эти колокольчики, дикие нарциссы, маргаритки, желтые веточки дрока, обвитые ажурными листьями папоротника орляка. — Тебе лучше передать их сестре Урсуле, она разбирается в лечебных свойствах растений и найдет применение всему этому.
Она произнесла это, как и хотела — спокойно, с заметной долей иронии.
Улыбка Артура стала гаснуть.
— Я собирал их для тебя.
— Я не болею.
— Я вижу. Это просто… Это подарок красивой леди.
— Леди надлежит дарить кое-что посущественнее дикой травы.
Она смахнула с колен букет и отвернулась. Вот так. Пусть сразу поймет, как она к нему относится.
Артур переглянулся с Рисом и Метью, но те не смотрели на него. Рис даже улыбался под нос, подкладывая хворост в костер.
— Ты сердита на меня? — спросил Артур. — Но я не мог приехать ранее.
— Верю. А сердита ли я? Много чести.
Он отошел, прилег на траву. Она чувствовала на себе его взгляд. А еще ей хотелось взять этот букет. Бедные цветочки…
Спустя некоторое время Артур заговорил: стал пояснять, что им пришлось совершить несколько поездок, что в стране неспокойно — она даже не представляет насколько. Он явно хотел заинтересовать ее, но Милдрэд молчала, не сводя глаз с костра, благо на огонь можно смотреть сколько угодно. Повернулась она только тогда, когда Артур сказал, что Тильда ле Мешен велела ей кланяться и передавала привет перед своим отъездом из Шрусбери.
— Так Тильда уехала!
Артур поведал, что ему было велено сопроводить Тильду к ее жениху Мортимеру в его замок Бриджпорт, где вскоре состоится их венчание.
— Созрел-таки для свадьбы наконец, — буркнула Милдрэд.
По словам Артура, на юго-западе шла настоящая война между людьми графа Херефорда и принца Юстаса, и оба стремились переманить на свою сторону Хью Мортимера. Однако тот не спешил встревать в их потасовки, выжидая, чем окончатся события на севере королевства. Ведь войска Плантагенета, Давида Шотландского и Честера подошли к городу Йорку, но жители северной столицы поспешили упредить об этом Стефана, и король со своим войском закрыл подступы к городу. И хотя силы Плантагенета возросли после прихода к нему еще и войск от графа Солсбери, однако к королю стали отовсюду стекаться отряды местных северных лордов, готовые на все, лишь бы победа не досталась Генриху и его шотландскому дядюшке Давиду. Для жителей северных графств нет ничего хуже, когда на них идет шотландец, и на призыв короля откликнулось больше людей, чем он ожидал. Так что теперь силы соперников равны, они стоят двумя мощными армиями под палящим солнцем подле Йорка, но ни одна сторона не начинает военных действий. Пока только ведутся переговоры, и никто не ведает, кто окажется удачливее в этом противостоянии. Поэтому же и Мортимер не захотел присоединиться на юго-востоке ни к одному из соперников — ни к сыну короля Стефана, ни к держащему руку Плантагенета Херефорду. И чтобы его оставили в покое, сослался на предстоящую свадьбу с племянницей графа Честерского. Ну а Артуру с друзьями поручили провезти невесту через опасную территорию, дабы леди Тильда не оказалась захвачена кем-то из соперников в качестве средства влиять на Мортимера. Но теперь-то она благополучно водворена в объятия жениха, а Артур сразу поспешил к леди Милдрэд.
— Наверное, Тильда теперь счастлива, — задумчиво произнесла Милдрэд, проигнорировав его последние слова.
Артур вздохнул, откинулся на спину, закинув руки за голову.
— Перед отъездом Тильда то смеялась от счастья, что все разрешилось и она наконец перестала быть вечной воспитанницей монастыря, то лила слезы, прощаясь с матушкой Бенедиктой, сестрами и подругами. Потом, уже в пути, она желала лишь одного: скорее укрыться в замке жениха и оказаться в безопасности. Ибо поверьте, леди Милдрэд, область военных действий — не самое приятное место для путешествия невесты. Мы пробирались тайно и по большей части ночами. Кстати, Тильда передала вам подарок на память.
Он отошел к фургону, где на привязи уныло сидел Гро, а вернувшись, принес Милдрэд небольшое колечко черненного серебра с круглым опалом.
Милдрэд с осторожностью взяла подарок, стараясь не коснуться руки Артура, словно опасаясь обжечься и заставляя себя думать только о подруге. Милая Тильда! Милдрэд улыбнулась, понимая, как плохо это украшение подходит к ее пастушьему наряду. Сидя подле костра, она все время старалась пониже натянуть на щиколотки подол короткой туники, пробовала вкуснейший кол с достоинством благородной леди, стараясь глотать беззвучно, и даже поморщилась, слыша, как громко чавкали брат Метью и довольный Родри. Потом встала и ушла, переступив через одиноко лежавший букет.
— Даже не похвалила мою стряпню, — обиделся Метью. — Сама вон кожа да кости, а нос дерет, будто валлийская принцесса. И что ты в ней нашел, Артур? Что так рвался сюда, подставляя наши головы под стрелы лучников бешеного Юстаса?