В итоге всем вместе им удалось уговорить монахиню. Артур негромко шепнул Милдрэд, что у него хорошие друзья и на них всегда можно положиться. И так же тихо девушка спросила: а можно ли положиться на него самого?
— Тебе? Можно, клянусь венцом терновым!
Он улыбался своей чарующей, обезоруживающей улыбкой, но она продолжала испытующе смотреть, и тогда он сказал, что хоть и не отведет ее, как хотел, к далекому Бервинскому кряжу, а вот кое-что показать может. И, как всегда, ей стало интересно.
Они направились к дальнему предгорью долины Кинллайт, куда вела извилистая тропка, миновали измельчавший по жаре ручей и двинулись вдоль поросшего лесом склона. Милдрэд несколько сомневалась, не напрасно ли позволила увлечь себя так далеко, однако их путь пролегал не по пустынным местам. Они проходили вдоль хуторов, где играли дети, а хозяйка расщепляла на лучины полено. Артур поведал, что тут хорошая пахотная земля, но она давно лишилась хозяев. Некогда этим краем владели господа из нормандского рода де Шампер. Но сейчас, когда лорд объявлен вне закона, а владения столько раз переходили из рук в руки, тут только недавно вновь стали селиться люди.
— Смотри вон туда, — указал Артур на дальний край зажатой между склонами долины, где темнел остов башни, ныне опустевшей и заросшей плющом. — Это Орнейль, лучший манор рода де Шампер. Но теперь это ничья земля, если не брать в расчет, что его номинальной хозяйкой считается настоятельница Бенедикта. Но она не осмеливается отстроить поместье: не имеет прав по нормадскому закону, пока жив ее брат. А Гай… Ну, он теперь хозяин приграничного замка Кос и скоро станет родственником самого принца Мадога ап Мередида. Он не станет оспаривать это имение у сестры.
Они долго гуляли среди руин, потом сидели у заводи ручья, ели овечий сыр и ячменные лепешки. Проговорили почти до заката: Артур рассказал, какое большое участие Гай принимал в его судьбе; они славные приятели, и Артур собирается поехать к Гаю на предстоявшую вскоре свадьбу.
Вдруг Милдрэд неожиданно спросила:
— Это ты убил шерифа, который собирался его повесить?
Артур повернулся и долго смотрел на нее.
— Про это тебе могла сообщить только одна особа. И представляю, сколько еще она могла наговорить.
— Но разве она сказала неправду?
Для обоих это был непростой разговор, но им давно требовалось обсудить обстоятельства, разделявшие их: старую связь Артура с леди Кристиной, спасение Гая из замка и убийство неожиданно вернувшегося шерифа.
— Никогда бы не подумал, что поведаю это кому-то, — задумчиво сказал Артур. — Но мне важно, чтобы ты мне доверяла, Милдрэд.
— Леди Милдрэд, — поправила девушка.
— Леди, — согласно кивнул он, не сводя с нее пристального взгляда. — Но теперь моя жизнь в ваших руках. Я сам доверился вам, вы вольны ею распоряжаться. И вы либо погубите меня… либо станете доверять.
Милдрэд долго молчала. Было удивительно тихо, воздух словно застыл, только в папоротниках на склоне сновали дикие кролики. Рядом в кустах негромко щебетала малиновка. Между руин каменной башни рос дикий тимьян, свешивались изящные головки колокольчиков.
— Я никогда не причиню тебе зла, Артур. Я не Кристина. Хотя она имела все основания мстить тебе. И как ты мог после всего происшедшего еще и добиваться ее руки!
Она почти выкрикнула это, спугнув малиновку в кустах. Артур же просто онемел в первый миг.
— Что ж, значит, нам следует обсудить и это.
Они вернулись, когда уже стемнело, но яркая луна освещала им путь. Сестра Урсула волновалась из-за столь долгого отсутствия монастырской воспитанницы, однако ничего не сказала, когда молодые люди спустились по склону, причем Артур вел девушку за руку.
На другой день все опять были заняты работой. Сестра Урсула готовила лечебный отвар, брат Метью собирал для нее травы, а пастухи и Рис ловили хворающих ягнят, зажимали им носы и вливали в рот целебное пойло, но так, чтобы оно не попало в легкие. Люди были заняты делом, и только Артур и Милдрэд, свободные от работы, бегали по склонам, собирали овец, болтали, смеялись, дурачились с собаками.
Потом, уже вечером, вспоминая прошедший день, Милдрэд отмечала, что вот тогда-то она была излишне милостива и смешлива, тогда-то позволила ему с собой фамильярно держаться, и решила, что назавтра такое не повторится. Но при новой встрече все ее внутреннее спокойствие рассыпáлось в прах и она становилась веселой и игривой, смеялась шуткам Артура, ловила каждый его взгляд.
Росла луна, порой шелестели короткие дожди, столь быстротечные, что от них не было никакого прока. Зеленые склоны холмов приобрели темноватый оттенок, а на вершинах трава стала желтеть и увядать. Теперь чаще приходилось перегонять отару, но при таком количестве работников особого труда это не составляло. К тому же прибывшие постарались, чтобы Милдрэд доставалось как можно меньше забот. Ей было приятно, что о ней пекутся: позволяют отдыхать, приберегают лучшие куски пищи, самое удобное место для сна. А по вечерам еще развлекают под музыку дивными историями про короля Артура и друида Мерлина: про то, как юный Артур вынул из каменной наковальни меч истинного короля Британии и все признали его верховным правителем, как сестра Артура, Моргана, обучилась чарам и пыталась похитить этот меч, а когда не вышло, соблазнила юного короля и родила от него Мордреда, которому однажды было суждено погубить отца. Ибо если Артур и женился на прекраснейшей деве Британии, леди Гвиневер, то она оказалась бесплодна, но Артур так любил ее, что не желал иметь другую королеву.
Вечером были эти чудесные рассказы, а днем работа, или же Артур с приятелями упражнялся с оружием. Правда, при этом они использовали всего-навсего окованные длинные палки, но Милдрэд с восторгом наблюдала за их боями. Они становились с палками в круг — и начиналась потеха! Удары сыпались с удивительной быстротой, концы палок так неслись, что, казалось, могут раскроить голову или нанести увечья, однако все трое сноровисто отбивали выпады, ловили чужие удары на середину шестов и тут же краем наносили собственный. Порой бойцам доставалось, и весьма существенно, но Милдрэд отметила, что как бы ни ловки были Метью и Рис, именно Артура задеть оказывалось труднее всего.
Дни текли мирно, но Артур не забывал следить за дорогой на Освестри. Иной раз он поднимался на холм, подолгу лежал там, наблюдая за передвижением. И стал замечать, что дорога все оживляется — больше становилось снующих туда и обратно вооруженных всадников, как валлийцев, так и англичан, то по одиночке, то целыми отрядами. И однажды Артур решил разобраться, в чем дело. От монастырских выпасов до Освестри было немногим более семи миль, и юноша, поднявшись до рассвета, отправился в ту сторону, чтобы хоть часть пути одолеть до наступления жары.
Милдрэд заметила его исчезновение, только когда вернулась с купания от реки. И сразу все вокруг потеряло для нее свое очарование. Артур ушел… Никто не знает, когда он вернется. А тут еще это раскаленное солнце так жарит, ни ветерка, ни дуновения. Рис даже сказал, что будет гроза.