Почему-то это взволновало Артура. Конечно, если сам принц ее вызвал… Сам принц Юстас! Какое дело, спрашивается, теперь ему, Артуру, до высокородной леди, которую одаривает сын короля?
Но в этот миг дверь отворилась; на пороге возникла старенькая сестра Осбурга и при виде Артура даже замахала руками.
— Идем, идем, — почему-то зашептала, втаскивая его внутрь. И пока она брала у Ахи ее ношу да отталкивала любопытно лезущую вперед воспитанницу, Артур поднялся в покои настоятельницы.
Там слабо мерцала свеча, и Артур не сразу и понял, где мать Бенедикта. Но занавески на ложе были раздвинуты, и юноша различил ее силуэт среди подушек.
— Матушка Бенедикта, можно войти?
К его удивлению, она слабо вскрикнула, потом шепотом приказала стоять на месте, словно чего-то боялась.
За окном раздался раскат грома — уже совсем близко. В полутьме Артур еле различил, как мимо скользнула сестра Осбурга — присела подле ложа, загородив собой настоятельницу, поставила рядом на табурет кувшин и полотно, стала макать его в какую-то пахнувшую снадобьями жидкость, хлопотала над аббатисой. И все это в полутьме.
— Да что происходит, ради всех святых!
— Происходит то, что ты не уберег Милдрэд, — прозвучал ответ Бенедикты после долгого вздоха.
Артур и сам это понимал, однако осуждение в голосе настоятельницы возмутило его. Он что, сказочный дракон, которому положено оберегать красавицу? Разве Бенедикта предупреждала его об опасности, грозящей юной леди? Наоборот, она только и повторяла, что вся его забота — соблазнить ее родственницу. И юноша с сарказмом заметил:
— Милдрэд Гронвудская — высокородная леди. И если дочь барона Эдгара пожелал видеть английский принц…
— В том-то и дело, что пожелал, — прервала его аббатиса, и что-то в ее тоне взволновало Артура. — И теперь девочку ничто не спасет.
Опять прогремел гром, ставни захлопали под порывами ветра. А тут еще и сестра Осбурга стала подвывать, заливаясь плачем.
— Уж как он ее требовал, как искал! Мать настоятельница вначале говорила, что не может способствовать их встрече, что девушка под защитой Церкви. А Юстас…
— Замолчи, Осбурга! — резко привстала на ложе Бенедикта.
И тут при вспышке молнии Артур все же рассмотрел ее. Его покровительница Бенедикта выглядела ужасно: ее голову облегал только белый полотняный чепец, лицо опухло и покрылось пятнами, словно после побоев, глаза совсем заплыли, превратившись в щелочки, на переносице проступала полоска темного шрама. Ее изувечили почти до неузнаваемости.
Бенедикта поспешила закрыться рукой, кисть которой была перебинтована.
— Кто это сделал? — глухо спросил Артур.
Осбурга взвыла:
— Юстас! Юстас! Это исчадье ада, которое величают сыном короля!
— Молчи, Осбурга! — опадая на подушки, простонала Бенедикта и вдруг заплакала.
Артур медленно приблизился, опустился на колени подле ложа. Он слышал всхлипывания во мраке, отыскал ее запястье, но не решился тронуть, боясь причинить боль.
Какое-то время они молчали, но Артур слышал, как настоятельница сдерживает готовые прорваться рыдания.
— Случилось худое, мой мальчик, — наконец сказала она. — Ибо принц Юстас возжелал нашу Милдрэд. И он прибыл в Шрусбери за ней. Освестри — только предлог. Никто не знает, поведет ли он войско на крепость, а вот Милдрэд ему нужна. И я страшусь того, что он с ней сделает.
Вчера Юстас прибыл в церковь Святой Марии на богослужение, после чего изъявил желание переговорить с настоятельницей. Сказал, что знает о пребывании в ее монастыре дочери Эдгара Гронвудского, которую ему необходимо повидать. Это было несколько неожиданно: ведь кем на деле являлась леди Мареско, никому не полагалось знать, на этом настаивал епископ Винчестерский. Поэтому когда Юстас заявил, что хочет встретиться с гронвудской леди, Бенедикта не знала, как быть. Сначала просто сказала, что таковой в ее обители нет: принц был на повечерии в церкви, видел всех воспитанниц и мог убедиться в правоте ее слов. Говоря так, Бенедикта не только старалась выполнить распоряжение епископа, но и дать девушке возможность подольше побыть с Артуром. Но Юстас проявил настойчивость, даже вызвал своего человека, Хорсу из Фелинга, который, насколько известно Бенедикте, никогда не питал дружбы к Эдгару Гронвудскому. И вот Хорса заявил, что он был в Гронвуд-Кастле, когда Эдгар объявил, что девушка поедет в обитель Святой Марии в Шрусбери, где будет жить у своей тетки Бенедикты. К тому же, прежде чем принц посетил обитель, Хорса уже выяснил, что если о Милдрэд Гронвудской тут и впрямь неизвестно, то многие уверяют, что в монастыре проживает некая Милдрэд Мареско, которую величают Невестой с Болот и которая по описанию походит на разыскиваемую леди. Причем это было сказано так, что Бенедикта догадалась: планы Юстаса насчет девушки отнюдь не благородны и лучше бы им вовсе не видеться. Поэтому сказала, что если они говорят о леди Мареско, то та уже уехала.
— Они не поверили мне, — сдавленно произнесла настоятельница. — И тогда…
Она больше ничего не добавила, и Артур услышал ее тихое всхлипывание.
Зато тут подала голос Осбурга.
— Что он с ней творил, что творил с нашей доброй настоятельницей! О святые угодники! Разве мыслимо, чтобы благородный принц вел себя как палач? А этот… Наша матушка была вся в крови, когда я услышала грохот и ворвалась сюда, несмотря на протесты Хорсы. И это я сказала, где Милдрэд, — рыдала она. — Простите меня, госпожа, — упала она на колени. — Но иначе они бы вам изувечили дверью руку. Вы были так избиты, лицо сплошная кровавая маска. А она, голубушка, еще и молчала, стонала только тихонечко, чтобы никого не напугать.
Лицо Артура было напряженным, лишь порой вспухали желваки на скулах.
Опять, уже почти рядом, прогрохотал гром. Аббатиса приподнялась и положила здоровую руку ему на голову.
— Что со мной — это лишь малость. А вот девочка в беде. Не важно, что я думала о ней, что желала для вас, какие планы строила. Теперь главное, что это чудовище Юстас погубит ее. А она мне как-никак племянница. И она славная… Осбурга поведала, как она плакала, когда ее обряжали, чтобы вести к принцу. А потом Хорса увел ее в замок. Я молюсь, чтобы у принца нашлось хоть немного благородства и сострадания к ней и ее роду. Однако… Мне так страшно!
Бенедикта вдруг подалась вперед.
— Спаси ее, Артур! Я ведь знаю, какой ты, ты все можешь! А она — невинная и беззащитная — в руках чудовища. Спаси ее! Ты ведь и Гая смог выручить… О, что я говорю? Нет, нет! — вдруг воскликнула она, когда Артур стал медленно подниматься, и вскрикнула, когда попыталась удержать его изувеченной рукой. — Нет, Артур, мальчик мой. Не слушай меня. Пусть я и скорблю об участи Милдрэд, но ты-то хоть в безопасности. А ты мне дороже всех на свете. Так что… Но кто же ей тогда поможет? — опять зарыдала аббатиса.
— Я попробую, — негромко произнес Артур. Смутная тень отрешенности на его лице сменилась отражением решимости.