В душной темноте комнаты я выискивал возможные пути для побега. Дверь открывается наружу, в большой зал. Окно достаточно большое, чтобы пролезть в него. Рама поднята и закреплена бамбуковой палкой. О двери говорить не приходится. Еще раньше кто-то спьяну налетел на нее и так и улегся спать поперек прохода. Его тень заслоняла полоску света из-под двери, и я слышал его мощный храп.
Значит, окно.
Мой гамак прикреплен к стене, довольно близко к окну. Я не отваживался перепрыгнуть на подоконник прямо из гамака, опасаясь шума. Гамак должен стать для меня канатом.
Пора.
Я посмотрел вниз, на свои башмаки. Если постараться, я дотянусь до них. Но для этого придется свеситься вниз, и гамак может закачаться, и закончится все тем, что его ржавый скрежет выдаст меня пиратам. Но даже если я изловчусь ухватить их, мне придется нести их в руках, а нужно, чтобы обе руки у меня были свободны. Никогда не думал, что буду с такой тоской глядеть на пару башмаков. Я снял носки и тихо кинул их в гамак. Для тех акробатических упражнений, которыми я собираюсь заняться, нужно быть босиком. Конечно, в лесу моим босым ногам не миновать ушибов и ссадин, но это невеликая цена за свободу.
Лежа на животе, я подтянулся на руках к краю гамака, к деревянной планке, к которой крепились все веревки. Гамак тихонько поскрипывал. Он хочет опрокинуться. Хочет вытряхнуть меня прямо на Спиргласа.
Я ему не позволю.
Взявшись руками за деревяшку, я медленно встал на колени, осторожно ерзая, чтобы поймать равновесие. И встал, широко раскинув руки.
Гамак вздохнул.
Я сосредоточился на окне.
Спирглас подо мной всхрапнул. Я не осмелился взглянуть вниз, боясь потерять равновесие. Я стоял, над ним покачиваясь, как акробат. Если он видит меня, он заговорит. Если ничего не скажет, значит, спит.
Он ничего не сказал.
Я легонько переминался на концах планки, чувствуя дерево и веревки под ногами. Один метр от меня до окна.
Я прыгнул. Я раскинул руки, как крылья, и когда приземлился на подоконник, то и сам поверил, что у меня полые кости и я такой легкий, что дерево едва почувствовало мой вес. Ноги мои уперлись в узкий подоконник, а поднятыми руками я ухватился за верхнюю часть рамы.
Я был легче воздуха. Но все-таки недостаточно легким, потому что палка, удерживавшая поднятую раму, хрустнула, качнулась и выпала наружу, на веранду. Окно начало закрываться. Через мгновение оно с грохотом захлопнется. Я оторвал одну руку от рамы и, растопырив пальцы, уперся в стекло. Петли жалобно взвизгнули. Я закрыл глаза, переводя дух, и ждал. Позади Крумлин и Спирглас не издали ни звука.
Я выходил на спину «Авроры» в шторм.
Я перелетел над океаном с корабля на воздушный шар.
Я смогу сделать это.
Кто-то спал снаружи, на веранде, справа от окна.
Я поднял раму как можно выше и спрыгнул. Руку я выбросил вверх, чтобы придержать захлопывающееся окно, и, когда ноги мои бесшумно спружинили, смягчая удар, рама упала и прищемила мне ладонь. Но все произошло беззвучно, заорал от боли я только мысленно. Я осторожно высвободил пальцы, отыскал палку, лежавшую как раз на брюхе у спящего пирата, и снова открыл и закрепил раму. Потом на цыпочках прокрался через веранду, перелез через перила и спрыгнул вниз, постаравшись приземлиться в таком месте, где не было шуршащих листьев и хрустящих веток. Оказавшись на земле, я сжался и замер, озираясь и жадно вглядываясь в темноту, не идет ли кто.
Мне хотелось найти комнату Кейт, но я не знал, где искать, и боялся терять время. Оставалось только надеяться, что она выберется самостоятельно.
Я начал двигаться, стараясь держаться в тени.
И наконец очутился среди деревьев.
Я побежал. Глаза мои привыкли к темноте и стали зоркими, как у совы. Дорогу освещал свет луны и звезд, просеянный сквозь листву и ветви. Воздух был бархатистый. Я ощущал в себе такую силу, что мог бы бежать всю ночь напролет. Я стал волком. Ноги мои едва касались земли. Я не чувствовал боли. Я освободился из пиратской западни. Я летел по лесу. На взлетном поле лунный свет тускло мерцал на пришвартованном корабле и на высоких травах. Прижимаясь к деревьям, я обогнул поле, пробираясь на дальнюю его сторону, откуда выбежали мы с Кейт. Без ремня брюки мои немножко сползали на бедра. Время от времени мне приходилось поддергивать их. Но легкие мои не горели. И ноги не сводило судорогой. Я продолжал бежать.
Теперь я был уже на дальней стороне поля и замедлил бег. Я прислушался, не идет ли Кейт. Шепотом позвал ее по имени. Огляделся. Зашел немного поглубже в лес и снова шепотом произнес ее имя. Потом посмотрел на звезды и определил, что уже гораздо больше двух. Я представил себе, как Кейт сидит в комнате и смотрит в окно, готовясь к побегу.
Я сел под деревом на краю поля, обхватил руками коленки и стал ждать. На миг луну заслонило облако и стало совершенно темно. Не успею досчитать и до ста, как она придет. Но она не пришла. Я накинул еще сотню, потом встал и пошел по краю поля, шепотом окликая ее и боясь, что она заблудилась.
Но она не такая уж беспомощная. Она сумела найти дорогу от корабля через весь остров и вниз с обрыва в долину. Она умная. Если бы ей удалось уйти, она уже была бы здесь. Если ее не поймали. Если чего-то не случилось.
У меня стеснилось дыхание. Я не хотел идти обратно в пиратский поселок. Здесь, в лесу, я свободен. Я растворяюсь в ночном воздухе и не хочу пробираться обратно, рискуя быть схваченным. Мне хотелось бежать к кораблю, моему кораблю, и предупредить, и уберечь его.
Я набрал в легкие воздуха, постоял и направился к поселку.
Я решил рискнуть и пробежать через взлетное поле — так было быстрее. Тише лани прокрался в поселение, боясь засады. Я скользил по краю поселка, рассматривая разные бунгало. Пока никого не было видно. Я подобрался к первому домику, показавшемуся мне подходящим, нашел окно и увидел полдюжины мужчин, спящих на матах и в гамаках. Я пошел к следующему и увидел за окном Дилайлу, спящую на мате рядом с сыном Спиргласа, Теодором. Следующий домик оказался тем, который я искал. Это была симпатичная маленькая хижина с мебелью — столом, диваном и кроватью, и на кровати крепким сном спала Кейт.
Я обошел вокруг бунгало и отыскал дверь, но она была накрепко закрыта изнутри. Постучать я не осмелился. И опять полез в окно. Оно, к счастью, заперто не было. Я распахнул его и повис животом на подоконнике. Головой вперед я скользнул в комнату, приземлившись на руки.
Я подошел к ней и положил руку на плечо. Всё вокруг нее дышало глубоким сном. Я прошептал ей на ухо ее имя. Она тихонько пробормотала что-то и зажмурилась, будто ей хотелось, чтобы я убрался и оставил ее в покое. Я сильно встряхнул ее и снова позвал по имени, на этот раз уже не так нежно.
Глаза ее открылись, и несколько мгновений она просто укоризненно таращилась на меня. Потом с ужасом огляделась.