— Давай и впрямь располагаться. Устал я что-то… Эх, поесть бы сейчас хорошенько, а потом поспать! Но с едой у нас напряжёнка, вроде бы… Мар, точно ничего съедобного нету?
— Ну-у, — в задумчивости протянул медальон. — Даже и не знаю, как тебе ответить… Человеческого — нету. Кроме чёрствых пирожков, в количестве трёх штук, причём два из них надкушены…
— Да? — заинтересовался Семён. — А нечеловеческая еда, это что?
— Кошачьи консервы, — доложил Мар. — В смысле, консервы для кошек, мясные. Мы когда-то промышляли поставками поддельной тушёнки: этикетки переклеивали и продавали кошачий корм как тушёную говядину. Вот, пяток банок завалялось…
— Давай пару, на пробу, — решился Семён. — Кошка дрянь есть не будет! Значит и для нас сойдёт, за неимением ничего другого. Давай-давай, а то жрать хочется до невозможности!
— Как пожелаешь, — грустно сказал медальон. — Но учти — какую либо ответственность за возможные хреновые последствия я на себя не беру. Сам попросил!
— Какую ответственность? — насторожился Семён, разглядывая появившиеся у его ног консервные банки. — Отравиться можем, что ли?
— Не. А ну как вы мяукать после начнёте и хвостами обзаведётесь? — расхохотался Мар. — Пушистыми, трубой!
— Шутник, — буркнул Семён, присаживаясь. — Остряк. Слушай, комик ты наш, а кошачьего пива у тебя, случаем, нету? До кучи.
— Брага есть, — всё ещё похихикивая, ответил медальон. — Но вы ж такое не пьёте! Ни ты, ни Хайк.
— Давай брагу, — Семён уселся по-турецки, открыл банку, дёрнув за кольцо на крышке. — И стаканы давай! В походных условиях и не такую дрянь пить можно… А она не слишком гнусная?
— Не слишком, — заверил Мар. — Блевать, надеюсь, не будете.
…Семён и Хайк сидели на берегу, пальцами выковыривая из банок кошачий корм и регулярно чокаясь гранёными стаканами: объёмистая бутыль с мутным пойлом была уже на треть пустой; Олия ещё не вернулась, и Семён уже начинал беспокоиться, но пускаться на розыски пока что не стоило — вряд ли за прошедшие полчаса с ней могло что-нибудь произойти. Вряд ли. Не маленькая ведь! Походит, посмотрит и вернётся…
— Слушай, Хайк, — Семён проглотил очередной безвкусный кусочек мяса, в который раз удивившись, почему кошки так любят эти дурацкие консервы, — и всё же, если не секрет, почему ты удрал от Яны? Конечно, можешь не отвечать, если не хочешь, но всё же?
Хайк помолчал, заглянул в свой пустой стакан, налил браги себе и Семёну, всё молча. Потом чокнулся с Семёном, выпил и сказал:
— Я, друг Симеон, был нужен ей не как муж, а как палач-телохранитель, как наказатель государственного масштаба, вот таким образом… Эдакий король-убийца, всенародное пугало, которым непослушных детей стращают! Плохой король и хорошая королева, нда…
— Не понял, — Семён уставился на Хайка поверх стакана. — Совсем не понял!
— Чего ж тут непонятного, — Хайк сосредоточенно выуживал из банки закуску. — Опоила она меня чем-то, пока ты ей подарок к коронации искал, я и перестал соображать: что говорила мне, то и делал… Мы, кстати, так и не повенчались — я как раз перед свадьбой удрал. Очнулся и удрал.
У Яны, между прочим, любовник есть, какой-то хлыщ из придворных… А может, и не он один, запросто! Я раньше не замечал всего, вернее, замечал, но не понимал, а уж когда отпустило, тогда да, вспомнил и понял. — Хайк вытрусил из банки остатки кошачьей еды, кинул их в рот, глянул на Семёна и неожиданно подмигнул ему.
— Ни фига себе… — у Семёна отвисла челюсть от услышанного. — Вот так скромница, вот так принцесса-одуванчик! А я-то и подарок ей особый, и наилучшие пожелания… Какой же дурак! — Семён расстроенно покачал головой. — Ну и дамочка! Зараза в юбке.
— Дамочка ещё та, — с серьёзным видом сказал Хайк. — Очень себе на уме… Я, Симеон, последнее время ни с того, ни с сего тосковать начал. Вроде всё славно: и свадьба скоро, и невеста-красавица, и королевскую мантию уже мне шьют, а — тоска! Словно не жениться я собрался, а вешаться… Ну, я по старой привычке раздобыл кой-каких травок, однажды вечерком набил ими трубочку и покурил чуток, для поднятия настроения. Курю и чувствую: что-то со мной происходит, словно какая тяжесть с плеч сваливается — от травы, правда, несколько другой эффект должен быть, ну да ладно, всё одно хорошо! Докурил я трубочку и… И пришёл в себя. То есть всё вспомнил, в один миг — как Яна мной надменно командовала, хоть бы раз слово ласковое сказала… ухмылки-перемигивания придворных и шепоток за спиной вспомнил… и то, что Яна категорически запретила мне сегодня к ней в опочивальню заходить. Впрочем, она меня туда и не пускала никогда… ты понимаешь, о чём я. — Хайк криво усмехнулся, плеснул себе браги в стакан, выпил залпом. — Я взял и прямиком направился в ту опочивальню, плевать мне было на приказ, очень уж сильно я разозлился! Там-то всё и увидел… Яна с дружка своего соскочила — как была разгорячённой, так и соскочила, в глаз мне с размаху врезала, ещё и ногтями прошлась, — Хайк потрогал щёку. — Сказала: «Пшёл вон, скотина!» Я развернулся и пошёл… Ну не убивать же её, в самом деле! — Хайк с тоской посмотрел на Семёна. — Женщина, как-никак! Хотя и змея подколодная… Переоделся я в своё, забрал сумку с шаром предсказаний из сокровищницы, деньжат ещё прихватил на дорожку и отправился тебя искать. На том, Симеон, моя королевская женитьба и закончилась, — Хайк, не замечая того, сжал в кулаке пустую консервную банку, та хрустнула; несостоявшийся жених швырнул жестяной комок за спину.
— Ситуация, блин, — вздохнул Семён. — Единственно, что радует — это то, что ты вовремя в себя пришёл, не натворил зверств с подачи Яны Первой, доброй и всемилостивой! Эх, Яна, Яна… — Семён рассеянно покатал стакан в ладонях. — Вон почему за тобой жандармы-сыскари бегали-то! Мстила тебе Яночка, факт… Кстати, а как они тебя нашли?
Вместо ответа Хайк распахнул куртку и ткнул себе в грудь: там висели два медальона, один знакомый Семёну — круглый, размером со стандартный имперский жетон, дымчато-золотистый и полупрозрачный, личный жетон Хайка, — другой прямоугольный, стальной, с вычеканенной на нём зубчатой короной. Семён хмыкнул, почесал в затылке и признался:
— А я его в упор не заметил, даже когда ты купался. Хотя тогда вовсе не до разглядываний было, с той развесёлой экскурсией! С самоупадательной.
Хайк снял с шеи цепочку с прикреплённым к ней прямоугольным жетоном, подбросил его пару раз на ладони, словно примериваясь, и неожиданно швырнул тяжёлый медальон далеко в озеро: стальная пластинка сверкнула красной искоркой в лучах заходящего солнца и беззвучно ушла в воду.
— Королевский медальон с транспортными заклинаниями мне Яна на грудь повесила, — хмуро объяснил Хайк. — Собственноручно. Чтобы я мог по её приказанию вершить суд и расправу там, где она посчитает нужным. И не только в её королевстве! И не только в Изумрудном Мире… Сказала, что по этому замечательному подарку она меня всегда сможет отыскать, если я ненароком заблужусь в других Мирах. Такая, чёрт её побери, трогательная забота, — Хайк зло сплюнул. — Я бы от него раньше избавился, но тебя надо было найти… А теперь пусть меня в этом озере ищут! Авось решат, что я утонул.