Все в точности соответствовало его плану. Охваченный предвкушением давно ожидаемого, немного волнуясь и в то же время пребывая в почти полной гармонии с самим собой, он сел на метро в Бруклине, там, где с самого начала и располагалась его квартира.
Очень немногое из того, что Хейл рассказал Винсенту Рейнольдсу о своем прошлом, соответствовало действительности. Да и с какой стати он стал бы говорить ему правду? Хейл планировал большую и яркую карьеру в своей профессии и прекрасно понимал, что жирный насильник все разболтает полицейским при первой же угрозе.
Хейл родился в Чикаго в семье школьного учителя латыни (отсюда и его второе имя — в честь благородного римского императора) и управляющей отделом детских вещей в пригородном магазине «Сиэрс». Родители почти не общались между собой. Каждый вечер после тихого немногословного ужина все расходились по своим углам: отец возвращался к книгам, мать — к швейной машинке. Вместе они собирались еще только перед маленьким телевизором, устраиваясь в двух креслах подальше друг от друга, и смотрели ситкомы и вполне предсказуемые полицейские сериалы. Телевизор предоставлял им уникальную возможность делать комментарии по поводу увиденного и выражать в них свои желания, злобу и зависть, которые у них никогда бы не хватило мужества проявить напрямую.
Тишина…
Мальчик большую часть жизни провел в одиночестве. Он, несомненно, был одаренным ребенком, родители же проявляли в общении с ним апатичное равнодушие, ограничиваясь демонстрацией хороших манер, и некоторое любопытство, словно он был редкостным экзотическим растением, правил ухода за которым они точно не знали. Часы скуки и одиночества в детском возрасте стали причиной неизбывной тоски, которая, в свою очередь, породила острое желание как-то занять время, чтобы не задохнуться от жуткой тишины дома.
Почти целый день Чарлз проводил на улице, бродил по пригородам или лазал по деревьям. Почему-то так получалось, что одиночество на улице не казалось ему столь мучительным, как дома. Здесь всегда находилось что-то интересное, за каждым холмом тебя ожидало нечто новое и неизведанное, так же как и на каждой ветке старого клена. В школе он записался в биологический кружок. Отправляясь в экспедиции, всегда первым переходил канатный мост, прыгал в реку со скалы, спускался на веревке со склона горы.
Если же мальчику приходилось по каким-то причинам оставаться дома, то он занимал свое время, приводя вещи в порядок. Расстановкой и раскладыванием письменных принадлежностей, книг и игрушек он мог заполнять мучительные часы вынужденного заточения. Отдаваясь этому занятию с головой, Чарлз не страдал от скуки и не боялся тишины.
Он не терпел беспорядка, необязательности или халтуры, приходя в неистовство даже от совсем незначительных отклонений от идеала «совершенства», как, например, слегка перекошенные железнодорожные пути или погнутая велосипедная спица. Любые нарушения, заминки и сбои вызывали в нем нервную дрожь, сходную с той, которая возникает у некоторых, когда они слышат звук ногтя, царапающего школьную доску.
Как, к примеру, брак его родителей. После их развода он больше ни с кем из них не разговаривал. Жизнь должна быть аккуратной и безупречной во всем. Если же названный идеал недостижим, следует уничтожить все дурно функционирующие компоненты до одного. Он никогда не молился (так как не располагал никакими эмпирическими доказательствами возможности упорядочить жизнь с помощью общения с божеством), но если бы когда-то что-то подобное пришло ему в голову, Чарлз, несомненно, обратился бы к Богу с единственной просьбой — чтобы Он уничтожил любой беспорядок в мире.
Два года Хейл провел в армии. Здесь он был в своей стихии — в атмосфере порядка и дисциплины. Он поступил в офицерскую школу и сразу привлек внимание начальства. После присвоения офицерского звания Хейлу поручили преподавание военной истории, а также тактического и стратегического планирования, в чем он проявлял поистине блестящие способности.
После демобилизации он целый год провел, путешествуя по Европе и занимаясь альпинизмом. Затем вернулся в Америку, заинтересовался бизнесом, испробовал себя в банковских инвестициях и в качестве венчурного капиталиста, а по ночам изучал юриспруденцию.
Какое-то время работал адвокатом, блестяще организуя сделки. Чарлз зарабатывал неплохие деньги, но в жизни ему постоянно сопутствовало одиночество. Он избегал длительных связей с людьми, так как они были непредсказуемы и часто отличались совершенно нелогичным поведением. Страсть к планированию и порядку мало-помалу вытеснила из души Чарлза потребность в любви. И подобно любому, кто замещает реальные отношения некой навязчивой идеей, ему стали требоваться все более изощренные способы ее удовлетворения.
Чарлз нашел идеальное решение шесть лет назад. Он убил первого человека.
Хейл, который в то время жил в Сан-Диего, узнал, что один его знакомый, коллега по бизнесу, попал в автокатастрофу и серьезно пострадал. Какой-то пьяный подросток въехал в его машину. В результате бизнесмен получил перелом бедра и обеих ног, одну из которых пришлось ампутировать. Пьяный водитель не выразил ни малейшего сожаления по поводу случившегося, не признал за собой никакой вины и даже пытался все свалить на жертву наезда. Негодяя тем не менее привлекли к суду, но из-за того, что это была его первая судимость, он отделался легким наказанием. После суда он начал преследовать знакомого Хейла угрозами.
И Хейл решил, что настало время действовать. Он разработал изощренный план с целью запугать подонка. Однако, продумывая свой замысел, Чарлз вдруг понял, что ему почему-то вдруг становилось от него не по себе, он начинал страшно нервничать. В нем отсутствовало необходимое совершенство, он был какой-то неуклюжий. В плане не было идеального завершения. И в конце концов Хейл понял, в чем дело. По его замыслу жертва должна была быть насмерть напугана, но при этом остаться в живых. Если бы парень погиб, совершенство было бы достигнуто, и не осталось бы следов, которые могли бы привести к Хейлу и его другу.
Но способен ли он был на самом деле убить человека? Сама мысль о подобном преступлении казалась чудовищной.
Так да или нет?
Дождливым октябрьским вечером Хейл принял решение.
Убийство было совершено безупречно, и полиция даже не заподозрила, что молодой человек мог погибнуть по какой-то другой причине, а не из-за случайного удара током, который он получил по неосторожности.
Хейл готовился переживать угрызения совести. И не почувствовал ни малейших. Вместо них он испытал необычайный экстаз. Его план был реализован столь блестяще, что сам факт убийства утратил всякое значение.
И как наркоман, он уже не мог остановиться.
Некоторое время спустя Хейл участвовал в бизнес-проекте в Мехико — строительстве комплекса шикарных вилл. Из-за одного коррумпированного бюрократа, руководившего реализацией упомянутого проекта, у них возникло столько препятствий, что сделка грозила лопнуть, поглотив массу средств. Компаньон Хейла, мексиканец, сообщил ему, что этот чиновник уже много раз заваливал бизнес-проекты, если не получал требуемые взятки.