— Ну и что?
Геберта опередил Деллрей.
— Ты сотрудник правоохранительных органов. И сядешь. — Увидев, что она по-прежнему не понимает, он объяснил: — Сядешь в тюрьму. Тебя придется держать отдельно. Иначе ты не протянешь и недели. Тебе придется туго, Амелия. Очень туго.
— Но ведь никто не будет знать, что я полицейская.
Деллрей усмехнулся.
— К тому моменту, как ты получишь тюремную одежду, о тебе уже будут знать всё хоть сколько-нибудь интересное.
— Но я же здесь никого не упекала за решетку. Какое им будет дело до того, что я из полиции?
— Наплевать, откуда ты. — Деллрей взглянул на адвоката, подтвердившего его слова кивком. — Тебя просто аб-со-лют-но нельзя держать вместе с другими заключенными.
— Значит, пять лет в одиночке.
— Боюсь, что так, — сказал Геберт.
Почувствовав прилив тошноты, Сакс зажмурилась.
Пять лет без движения, пять лет клаустрофобии и кошмаров.
А потом, имея судимость, разве сможет она думать о том, чтобы стать матерью? Амелия задохнулась от отчаяния.
— Итак, что вы решили? — спросил адвокат.
Сакс открыла глаза.
— Я подаю заявление.
Зал был наполнен до отказа. Сакс заметила Мейсона Джермейна, других полицейских. В первом ряду сидела пожилая пара с красными от слез глазами, по всей видимости, родители Джесса Корна. Сакс хотелось что-то сказать им, но ее останавливали их презрительные взгляды. Лишь на двух лицах она увидела сочувствие: на лице Мери-Бет Макконнел и лице сидевшей рядом с ней грузной женщины, по-видимому, ее матери. Люси Керр нигде не было. Как и Линкольна Райма. Сакс предположила: криминалист испугался, что его сердце не выдержит зрелища, как ее уводят в оковах. Что ж, он прав, при данных обстоятельствах ей тоже не хотелось его видеть.
Судебный пристав отвел ее на скамейку для обвиняемых. Наручники с нее он не снял. Рядом с Сакс сел Сол Геберт.
При появлении судьи все встали. Тощий человечек в черной мантии некоторое время изучал документы, переговариваясь с секретарем. Наконец он кивнул, и секретарь объявил:
— Штат Северная Каролина против Амелии Сакс.
Судья повернулся к прокурору из Роли, высокому седовласому мужчине. Тот встал.
— Ваша честь, подсудимая и обвинение заключили соглашение. Подсудимая признает себя виновной в неумышленном убийстве заместителя шерифа Джесса Рэндолфа Корна. Обвинение снимает все остальные пункты и предлагает наказание в виде пяти лет заключения без возможности досрочного освобождения.
— Мисс Сакс, вы обсуждали это соглашение со своим поверенным?
— Да, ваша честь.
— И он предупредил вас, что у вас есть право отказаться от соглашения и предстать перед судом присяжных?
— Да.
— Вы приняли это решение по доброй воле, без принуждения?
Сакс подумала о своем отце, о Нике. О Линкольне Райме.
— Да.
— Хорошо. Итак, признаете ли вы себя виновной в неумышленном убийстве?
— Признаю, ваша честь.
— Учитывая заявление обвинения, я приговариваю вас…
Обитые красной кожей двери в коридор распахнулись внутрь, и в зал с пронзительным визгом въехал в инвалидном кресле Линкольн Райм. Судебный пристав попытался было придержать двери, но криминалист, не желая ждать, просто раздвинул их своей «Штормовой стрелой». Одна створка ударилась о стену. Следом в зал торопливо вошла Люси Керр.
Судья недовольно поднял взгляд, собираясь сделать замечание. Но, увидев кресло-каталку, он — подобно большинству людей — счел за лучшее промолчать.
Судья снова повернулся к Сакс.
— Итак, я приговариваю вас к пяти годам…
— Прошу прощения, ваша честь, — остановил его Райм. — Мне необходимо срочно переговорить с подсудимой и ее защитником.
— Видите ли, — проворчал судья, — сейчас здесь слушается дело. Поговорите с ней как-нибудь в другой раз.
— Ваша честь, — настаивал Райм, — мне необходимо переговорить с ней сейчас.
Его громкий голос заглушил ворчание судьи.
Совсем как в старые добрые времена. Он в зале суда.
Большинство людей считает, что задача криминалиста — найти и проанализировать улики. Однако когда Линкольн Райм занимал должность главы криминалистического отделения полиции Нью-Йорка, ему приходилось бывать в суде, давая показания, не реже, чем работать в лаборатории. Свидетель из Райма был великолепный — Блейн, его бывшая жена, часто жаловалась, что он не общался с людьми, а играл перед ними, и перед ней в том числе.
Криминалист осторожно подъехал к ограждению, отделявшему столики адвоката и прокурора от мест для публики. Он посмотрел на Амелию Сакс, и от этого зрелища у него едва не разорвалось сердце. За три дня, проведенные в тюрьме, она очень исхудала и осунулась. Грязные волосы были убраны в тугой узел — так молодая женщина поступала во время осмотра места преступления, чтобы не задеть прядью за улики. От этого ее красивое лицо казалось суровым и угрюмым.
Подойдя к Райму, Геберт нагнулся к нему. Криминалист что-то ему шептал. Наконец адвокат, кивнув, выпрямился.
— Ваша честь, я сознаю, что сейчас происходят слушания по поводу заявления обвиняемой. Но у меня есть к вам необычное предложение. Защите стали известны новые обстоятельства дела.
— Если подзащитная откажется от своего заявления, — оборвал его судья, — вы сможете представить их на суде.
— Я не собираюсь ничего представлять на суде. Мне бы хотелось ознакомить с этими обстоятельствами обвинение, быть может, мой почтенный коллега примет их во внимание.
— Чего вы добиваетесь?
— Быть может, он пересмотрит обвинения, выдвигаемые против моего клиента, — с деланной скромностью заметил Геберт, — что хоть как-то облегчит бремя работы, лежащее на плечах вашей чести.
Судья закатил глаза, показывая, что велеречивость в этих краях никого не трогает. И все же он повернулся к прокурору.
— Ну?
— Какие обстоятельства? — спросил тот у Геберта. — Новый свидетель?
Больше Райм не мог сдерживаться.
— Нет, — сказал он. — Улики.
— Вы тот самый Линкольн Райм, о котором я столько наслышан? — спросил судья.
Как будто в Дегтярном штате сейчас работают два криминалиста-инвалида.
— Да, это я.
— Где эти улики? — спросил прокурор.
— Они находятся в моем сейфе в управлении местной полиции, — ответила Люси Керр.
— Вы готовы дать показания под присягой? — спросил судья Райма.