— Мы не знаем. Сейчас мы пытаемся понять. Ее звали Сьюзен Пембертон. Она работала у Евы Брок. Вам что-нибудь говорят эти имена?
— Ничего.
— Сьюзен работала в компании по организации мероприятий различного рода. Пелл похитил всю их документацию и, как мы предполагаем, уничтожил. Там было что-то такое, что ему хотелось скрыть. А возможно, какое-то мероприятие, в котором он был заинтересован. У вас нет никаких предположений относительно того, что его могло заинтересовать?
— Боюсь, что нет.
— Мне хочется, чтобы вы поскорее встретились с Линдой и Ребеккой, — сказала Дэнс.
— Они уже здесь?
— Да.
Саманта медленно кивнула.
— Мне нужно завершить кое-какие дела, — заметил Келлог. — Я вернусь к вам позже.
Кэтрин на всякий случай сообщила Мари-Элен Кресбах свои координаты и вышла из здания КБР в сопровождении Саманты. Она порекомендовала Саманте оставить автомобиль в надежном месте, в гараже под зданием КБР, чтобы никто его не заметил. Для поездки они воспользовались «фордом» Кэтрин.
Саманта пристегнула ремень и уставилась прямо перед собой.
Внезапно она произнесла:
— И еще одно… Мой муж, его семья… мои друзья. Они ничего не знают.
— Какой же предлог вы придумали для своего отсутствия?
— Издательскую конференцию… И что касается Линды и Ребекки. Я бы не хотела, чтобы они знали мое новое имя и о моей семье.
— С моей стороны никаких возражений. Я ничего не говорила такого, что им уже не было бы известно. Ну, вы готовы?
Неуверенная улыбка.
— Нет, совершенно не готова. Но ничего не поделаешь, поехали.
Когда прибыли в гостиницу, Дэнс переговорила с охранником, находившимся на посту, и тот сообщил ей, что никакой необычной активности вокруг домика, в котором остановились женщины, замечено не было. Жестом Кэтрин предложила Саманте выйти из машины. Та мгновение колебалась, затем, щурясь и внимательно осматриваясь по сторонам, вылезла из автомобиля. Конечно, при подобных обстоятельствах в ее настороженности не было ничего удивительного. Однако Дэнс почувствовала, что за ее повышенным вниманием к окружающему скрывается что-то еще.
Слабая улыбка появилась на лице Саманты.
— Ароматы, шум океана… Я ведь со времени суда не бывала на полуострове. Муж постоянно уговаривает меня поехать сюда на уик-энд, и мне приходится отыскивать массу глупейших отговорок: аллергия, автомобиль, в котором меня укачивает, срочная редактура рукописей… — Улыбка исчезла. Саманта взглянула на домик: — Очаровательный.
— В нем всего две спальни. Мы ведь не рассчитывали на ваш приезд.
— Я могу переночевать и на диване. Мне не хочется никого беспокоить.
«Застенчивая Саманта», вспомнила Дэнс ее прозвище.
Мышка.
— Надеюсь, вам не придется задержаться здесь больше, чем на одну ночь.
Кэтрин Дэнс сделала шаг вперед и постучалась в дверь, которая вела в прошлое.
«Тойота» пропахла сигаретным дымом, чего Дэниэл Пелл не выносил.
Сам он никогда не курил, хотя иногда приторговывал сигаретами, находясь в «Q» и в «Капитоле». Он позволил бы своим деткам в «семье» курить — любую зависимость можно с пользой для себя эксплуатировать, — но испытывал слишком большое отвращение к запаху табака. Он напоминал Пеллу детство, отца, сидящего в громадном кресле, читающего Библию, делающего выписки для проповеди, которую никто никогда не станет слушать, и курящего сигарету за сигаретой. И где-то неподалеку мать, которая курит, пьет и больше ничего не делает. И его брат, который не курит и вообще ничего не делает, а вытаскивает маленького Дэниэла оттуда, где тот обычно прячется: из шкафа, шалаша или ванной в подвале.
— Я не собираюсь делать всю долбаную работу один.
Как бы то ни было, братцу Дэниэла удавалось отлынивать от любой работы. Он вручал Дэниэлу ведро с водой, швабру или жидкость для мытья посуды, а сам отправлялся шататься с дружками. Возвращаясь домой, он частенько поколачивал Дэниэла, если в доме все не сияло идеальной чистотой.
Чистота, сынок, близка к святости. В этом высказывании много правды. Ну а теперь вымой-ка и протри пепельницы. Я хочу, чтобы они сияли.
Поэтому сейчас Пелл опустил стекла, и, пока они ехали с Дженни, в машину врывался освежающий аромат сосен и холодный соленый ветерок с залива.
Дженни, как обычно, терла нос, словно пыталась таким образом исправить его неудачную форму, и молчала. Теперь она, кажется, вернулась к своему обычному состоянию, которое его вполне устраивало. Без сентиментального мурлыканья, которое чаще раздражало. Холодность Пелла как наказание за ее вчерашнее нежелание помочь ему «убить» Сьюзен Пембертон на пляже сработала великолепно. Они вернулись в «Си-Вью», и там Дженни занялась тем единственным, на что была способна, чтобы вернуть его расположение, и провела за этим делом два напряженных часа. Вначале Пелл делал вид, что отвергает ее, дулся, а она лишь удваивала усилия. Она даже начала получать удовольствие от боли. Поведение Дженни напомнило ему, как много лет назад «семья» остановилась в миссии Кармела. Пелл много слышал о монахах, которые во имя Господа до крови бичевали себя.
Однако воспоминание о монахах тут же повлекло за собой мысли о его жирном коренастом отце, тупо взирающем на сына поверх Библии сквозь густое облако дыма от сигарет «Кэмел», и потому Пелл постарался переключить внимание на что-то другое.
Прошлой ночью после занятий любовью с Дженни он сделал вид, что простил ее. Потом вышел на улицу, сказав, что ему нужно позвонить.
Он знал, что ее нужно держать в неизвестности.
Когда Дженни спросила о телефонном звонке, он не произнес ни слова в ответ, а только продолжал листать документы, похищенные из офиса Сьюзен Пембертон, а потом еще раз вышел в Интернет.
Сегодня утром Пелл сообщил ей, что ему нужно кое с кем повидаться. Потом какое-то время наблюдал за тем, как она страдает, представляя десятки его «милашек», трет бесформенный нос, и наконец, выдержав очень-очень долгую паузу, сказал ей:
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты поехала со мной.
— В самом деле?
Словно умирающая от жажды собачонка, добежавшая до воды.
— Да. Но не знаю… Возможно, это будет слишком тяжело для тебя.
— Нет, наоборот, мне очень хочется. Пожалуйста, прошу тебя.
— Ну что ж, посмотрим.
Она снова затянула его в постель, и они продолжили свою игру в баланс сил. Он позволил Дженни временно побыть победителем.
Теперь Пелл утратил к ее телу всякий интерес и твердо контролировал ситуацию.
— Надеюсь, ты поняла все, что было на пляже вчера? Я находился в особом состоянии. Со мной всегда такое бывает, когда что-то очень ценное для меня подвергается реальной опасности.