В потайной комнате Шнейдера было обнаружено три тела умерщвленных таким способом людей, о чем свидетельствовали их растопыренные пальцы и искаженные гримасами лица. Именно в таких позах находились люди, когда последняя лопата с землей опускалась на их несчастные головы.
Именно эти жуткие подробности и дали основание журналистам окрестить Шнейдера именем, которое долго будоражило умы: «Собиратель костей».
Он ехал дальше, иногда возвращаясь мыслями к запертой в багажнике женщине, Эстер Вайнрауб. Он думал о ее ключицах и локтях, сравнивая их с крыльями птицы. Такси мчалось по городу, и пару раз убийца чуть не проехал на красный свет. Он не мог ждать, нетерпение гнало его вперед.
* * *
— Я не устал! — рявкнул Райм.
— Устали вы или нет, но отдохнуть все равно необходимо.
— Нет, лучше налей мне еще виски.
Черные футляры и чемоданы выстроились вдоль стены. Теперь надо было посылать за полицейскими из двадцатого участка, чтобы те доставили их назад в лабораторию следственного управления. Мел Купер спускался по лестнице с самым ценным тузом — микроскопом. Лон Селитто продолжал неподвижно сидеть на плетеном стуле, но теперь он больше помалкивал. Он постепенно приходил к выводу, что пьяный Линкольн вовсе не становился добряком, обожающим всех на свете, как это обычно происходит в подобных случаях.
— Я уверен, что у вас поднялось давление, — не отставал от хозяина Том. — Вам лучше сейчас передохнуть.
— Мне необходимо еще выпить.
«Будь ты проклята, Амелия Сакс!» — в сердцах произнес про себя Райм, и сам удивился, зачем он это сделал.
— Надо отказаться. Выпивка никогда вам не помогала.
«Вот я и отказываюсь, — так же молча проговорил Линкольн. — От всего на свете. Но только в понедельник. И никакие долгосрочные программы из двенадцати ступеней мне не нужны. Достаточно одного-единственного, но верного шага».
— Ну-ка, наливай, да поскорее! — снова начал заводиться он. Правда, немного подумав, он и сам понял, что следующий стакан будет лишним.
— Нет.
— Немедленно! Я требую! — бушевал Райм.
— Ни за что.
— Лон, может быть, тогда ты мне нальешь?
— Я…
— Он больше ничего не получит, — уверенно произнес Том. — Когда он напивается до такого состояния, он становится невыносимым, но мы с этим мириться не должны.
— Ты что же, опять решил играть в неповиновение? Да я же могу уволить тебя в любую минуту!
— Валяйте.
— А это уже классифицируется как жестокое обращение с инвалидом. Лон, сейчас же арестуй его.
— Линкольн, — попытался Селитто утихомирить товарища.
— Арестовать его!
Детектив даже отшатнулся, услышав, с какой злобой были произнесены последние слова.
— Послушай, парень, тебе, кажется, пора немного охладиться, — заявил Селитто.
— О Боже! — вздохнул Райм и принялся стонать во весь голос.
— Что тут происходит? — не выдержал Селитто.
Том не отвечал, а только искоса поглядывал на Линкольна.
— Моя бедная печень! — лицо Райма неожиданно осветилось зловещей ухмылкой. — Наверное, я уже допился до цирроза.
Том резко обернулся:
— Я не собираюсь все это выслушивать. Этого никому не вытерпеть. Хватит!
— Нет, не хватит…
И тут снизу, с первого этажа, раздался взбудораженный женский голос:
— У нас очень мало времени!
Через несколько секунд в комнату вбежала Амелия, и добавила:
— Практически, у нас его вообще нет.
Она удивленно оглядела опустевшие столы. Райм почувствовал, как по его подбородку стекает слюна. Он рассердился на себя за то, что проявил такую слабость и Амелия это увидела. Потому что она поняла, что он — калека и никчемный человек — переоделся в чистую белую рубашку ради нее. И еще из-за того, что сейчас ему как никогда хотелось остаться в одиночестве, чтобы навсегда погрузиться в неподвижность и покой. Туда, где он будет королем. И не на день, а на века.
Слюна продолжала стекать, и он изо всех сил попытался повернуть измученную шею, чтобы хоть как-то стереть ее. В этот момент к нему подскочил Том с салфеткой и ловким движением привел лицо хозяина в порядок.
— Добро пожаловать, офицер Сакс, — добродушно поприветствовал он Амелию. — Я вижу в вашем визите проявление зрелости и пример победы здравого смысла. А это в наши дни большая редкость.
Сейчас Амелия была без фуражки, с расстегнутым воротником рубашки. Локоны ее растрепались, и Райм почему-то подумал, что именно эти волосы никто никогда не удосуживался индивидуализировать под микроскопом.
— Меня Мел впустил, — пояснила она, кивая в сторону лестницы.
— По-моему, тебе давно пора быть в кровати, Сакс.
Том постучал пальцами по плечу Райма, что должно было означать: «Угомонитесь, пожалуйста».
— Я только что из ФБР, — пояснила она, обращаясь к Селитто.
— Ну, и как же там расходуются доллары налогоплательщиков?
— Они его схватили.
— Что?! — вскрикнул от удивления Селитто. — Просто вот так: взяли и схватили? О Господи всемогущий! Начальство уже в курсе?
— Перкинс звонил мэру. Преступник оказался таксистом. Он родился здесь, в Нью-Йорке, но родители у него сербы. Поэтому ФБР считает, что он хочет свести счеты с ООН или что-то в этом роде. Кстати, у него имеется желтый билет. Да, и проблемы с психикой. Деллрей вместе с оперативным отрядом уже на пути к его дому.
— Как же им это удалось? — заинтересовался Райм. — Могу поспорить, что все решил отпечаток пальца.
Амелия кивнула.
— Я подозревал, что они сразу на него набросятся. Скажи-ка мне лучше, насколько они озабочены поисками новой жертвы?
— В достаточной мере, — спокойно произнесла Сакс. — Но еще больше им хочется поймать подозреваемого.
— Ну, такова их природа. Подожди-ка, я попробую сам догадаться. Они, скорее всего, считают, что вышибут из него местонахождение жертвы сразу же, как только его возьмут?
— Совершенно верно.
— На это может потребоваться определенное время, — вздохнул Райм. — Чтобы понять это, вовсе не требуется консультация доктора Добинса или звонок к другому профессиональному психологу. Итак, Амелия, что-то дрогнуло в твоем сердце? Почему ты все же решила вернуться?
— Потому что вне зависимости от того, схватит его сейчас Деллрей или нет, времени осталось очень мало. Чтобы спасти жертву, я имела в виду.
— Да, но мы разобрали все оборудование, разве ты не знала? Закрыли нашу, так сказать, лавочку. — Райм вглядывался в темный экран компьютера, пытаясь поймать свое отражение и определить, не слишком ли у него разлохмачены волосы.