— Что-нибудь нужно еще узнать? — поинтересовался какой-то агент. — Я на линии с Куантико.
— Не надо, у нас нет времени, — объявил Деллрей. — Нам нужен оперативный отряд. Будем брать его.
— А что же будет со следующей жертвой? — спросила Сакс.
— С какой еще жертвой?
— Ну, он наверняка уже кого-то схватил. Он знает, что у нас есть «ключевые» предметы, а уже прошло достаточно времени. И жертва сейчас должна находиться там, где он ее спрятал.
— Сегодня не было никаких сведений о пропавших людях, — отмахнулся Деллрей. — А если он кого-то и схватил, то, скорее всего, держит в своем доме.
— Не думаю.
— Почему нет?
— Тогда на жертве останется очень много следов, ведущих непосредственно к нему, — быстро ответила Амелия. — К тому же Линкольн говорил, что у него достаточно безопасное жилище.
— Ну, тогда поступим вот как. Мы его сейчас схватим и сразу спросим, куда он дел жертву.
— Да, уж в этом деле мы профессионалы, — подхватил какой-то агент.
— Ну что ж, двинулись, — позвал остальных Деллрей. — Ребята, давайте поблагодарим офицера Амелию Сакс. Это она обнаружила тот самый отпечаток и сделала с него снимок.
Девушка покраснела, почувствовала это и внутренне проклинала себя за такую реакцию. Но ничего поделать не могла. Амелия уставилась вниз, рассматривая какие-то странные полоски на своих туфлях. Прищурившись, она поняла, что до сих пор не сняла резиновые ленты, которые остались на обуви еще с места преступления.
Когда она снова подняла глаза, то увидела перед собой целый отряд серьезных федеральных агентов, навешивающих на себя оружие и торопящихся к выходу. Проходя мимо нее, каждый из них бросал на нее взгляд. «Именно так, — подумала она, — наверное, лесорубы смотрят на бревна».
В 1911 году на наш прекрасный город обрушилось несчастье, неслыханное по своим масштабам.
25 марта сотни прилежных молодых женщин усердно трудились на швейной фабрике, которых так много в стране и которые славятся своей потогонной системой. Предприятие располагалось в деловой части города, а точнее в Гринвич-Виллидж.
Владельцы компании настолько увлеклись получением прибыли, что совершенно забыли о насущных потребностях работниц — молодых девушек, которые трудились и жили даже хуже, чем рабы. Хозяева считали, что швеям и закройщицам не обязательно посещать туалетную комнату в течение дня, поэтому цеха запирались снаружи на замки.
Собиратель костей возвращался к себе домой. Попавшуюся по дороге полицейскую машину он вниманием не удостоил, да и копы, сидевшие в ней, не узнали бы его в человеке, смотревшем перед собой прямо и уверенно.
В тот день, о котором мы упомянули, на фабрике вспыхнул пожар. Он начался на восьмом этаже, и пламя вскоре охватило все здание. Работницы, конечно, пытались спастись, но ввиду того, что двери, как обычно, были заперты, сделать этого им не удалось. Многие погибли прямо на рабочих местах, а некоторые, не выдержав натиска огня, выбрасывались из окон со стофутовой высоты и разбивались о булыжную мостовую.
Число погибших при пожаре на фабрике «Трайангл Шертуэйст» достигло 146 человек. Однако полиция оказалась в тупике, когда при расследовании выяснилось, что среди жертв не найдено тело некоей Эстер Вайнрауб. Между тем очевидцы утверждали, что она была в числе тех, кто выпрыгнул из охваченного пламенем восьмого этажа здания. Никто из девушек, чьему примеру она последовала, в живых при падении не остался. Неужели свершилось чудо, и она выжила? Когда все тела погибших разложили на улице, чтобы родственники смогли провести опознание своих близких, мисс Вайнрауб среди трупов не оказалось.
Затем в округе начали распространяться слухи о каком-то упыре. Мол, кто-то видел, как некто неизвестный увозил от места пожара на тележке какой-то большой мешок. Полицейских настолько взбесила мысль о том, что таинственный человек похитил тело жертвы, с целью надругаться над ним, что они начали крупномасштабные поиски.
Через несколько недель их героические усилия были вознаграждены… Двое жителей Гринвич-Виллидж сообщили, что видели человека, скрывшегося с места пожара и несшего на плече что-то похожее на свернутый ковер. Полицейские продолжили поиски в указанном направлении и, оказавшись в западном районе, приступили к опросу местных обывателей. Вскоре выяснилось, что интересующий их мужчина по описанию оказался похожим на Джеймса Шнейдера, который пока оставался на свободе.
Круг поисков сузился до ветхого особняка, стоящего в одном из глухих переулков Адовой Кухни, недалеко от скотных дворов на 60-й улице. Когда полицейские проникли в переулок, их встретила отвратительная вонь…
Теперь он проезжал мимо того места, где когда-то высился корпус швейной фабрики. Возможно, собиратель костей очутился здесь подсознательно. Здание было давно снесено, и сейчас участок, который оно когда-то занимало, отошел к территории университета. Тогда и сейчас… Собиратель костей не удивился бы, если бы сейчас вокруг него начали падать охваченные дымом и искрами, молодые девушки, своими белыми блузками напоминающие снежинки.
Когда представители закона ворвались в логово Шнейдера, их ожидало такое зрелище, что даже у самых мужественных людей кровь застыла в жилах. Тело несчастной Эстер Вайнрауб (вернее, то, что от него осталось) они обнаружили в подвале. Над ним склонился сам Шнейдер и, довершая работу огня, очищал кости девушки от плоти методами столь ужасными, что мы не беремся их здесь приводить.
Тщательный обыск всего помещения обнаружил потайную комнату рядом с подвалом, доверху забитую человеческими костями, полностью очищенными и отполированными.
Под кроватью Шнейдера один из полицейских нашел дневник, в котором этот монстр запечатлел всю историю сотворенного им зла. «Кость, — писал Шнейдер, — это основа человеческого существа. Она не изменяется, не лжет, не уступает. Как только бренная оболочка именуемая плотью исчезает вместе со всеми недостатками, присущими низшим расам и слабому полу, все мы становимся благородной костью. Кости не лгут. Они бессмертны».
Далее безумные записи маньяка повествовали о его бесчеловечных экспериментах. Он рассказывал в них о том, как искал наиболее эффективные способы очистки костей от покрывавшей их плоти. Шнейдер пробовал и варить тела, и сжигать их, подвергать воздействию щелочи, оставлять их животным или погружать в воду на продолжительное время.
Но самым любимым его методом оказался тот, который являлся и самым жестоким. «Я пришел к выводу, — писал Шнейдер, — что лучше всего зарыть человека заживо в жирную плодородную почву и предоставить матери-природе самой позаботиться об этой кропотливой работе. Этот метод требует длительного времени, но имеет то преимущество, что наличие характерного запаха сведено до минимума, поэтому и не вызывает никаких подозрений. Я предпочитаю пользоваться им, когда жертва жива, хотя не могу с уверенностью объяснить, почему это предпочтительнее».