И о третьем пронумерованном, профессоре и докторе философии Карлтоне Соумсе.
Только никакой он не профессор и не Соумс.
А простая полицейская подсадная утка.
Поисковая система подтвердила присутствие информации о профессоре Соумсе на веб-сайте университета Карнеги-Меллон, а также наличие у него собственного сайта. Его биографические данные оказались доступными и на ряде других сайтов.
Однако мне хватило нескольких секунд, чтобы вскрыть кодировку этих документов и ознакомиться с метаданными, данными о данных. Вся информация о псевдопрофессоре была написана и забита на сайты в один день – вчера.
Так «они» что – за лоха меня держат?
Будь у меня побольше времени, я бы занялся этим копом. Сперва зашел бы на архивный сайт телекомпании, нашел запись пресс-конференции, «заморозил» изображение его лица и сделал биометрическое сканирование. Потом сравнил бы это изображение со снимками местных водителей в системе департамента автотранспорта и сотрудников полиции и ФБР. И тогда бы я имел все личные данные полицейской ищейки.
Однако это означало бы слишком большой объем ненужной работы. Мне плевать, кто он такой. Я использовал его, чтобы отвлечь все силы полиции и выиграть время для установления контакта с капитаном Мэллоем, носителем достоверных данных о проводимой против меня операции.
Мне не представило труда отыскать среди объявленных в розыск правонарушителей белого мужчину старше тридцати, похожего на копа в роли Карлтона Соумса. И уж совсем просто было позвонить в поручительскую компанию, сказаться знакомым беглеца и заявить, что он обретается в отеле «Уотер-стрит». Я в общих чертах описал его одежду и быстро повесил трубку.
Пока полиция и залоговый агент охотились друг за другом, я поджидал возле паркинга гаража, неподалеку от Полис-плаза-один, в котором каждое утро в промежутке от 7 часов 48 минут до 9 часов 02 минут капитан Мэллой оставлял свой «лексус» самой дешевой комплектации (и с давно просроченной заменой масла и ротацией колес, судя по дилерской информации).
Я установил контакт с противником точно в 8 часов 35 минут.
Затем последовало похищение, переезд на Вест-Сайд в помещение склада, умелое применение, казалось бы, ни на что не пригодных изделий из кованого железа для слива данных с незадачливого их носителя, чье мужество просто повергло меня в восхищение. Я испытываю ни с чем не сравнимое (даже с сексом) удовлетворение от сознания, что создал свою новую коллекцию – личностей всех пронумерованных, преследующих меня, «их» ближайших привязей (хотя и не всех) и того, как «они» ведут мое дело.
Некоторая информация, в частности, имя Райм, многое объясняет. Теперь я понимаю, по чьей вине имел столько неприятностей.
Очень скоро мои верные войска выступят в поход, пройдут маршем по Польше, пройдут маршем по Рейнланду…
Вдобавок, как я и рассчитывал, с этой коллекцией – между прочим, уже ставшей одной из моих любимых – мне досталось нечто особенное. Надо бы, конечно, потерпеть до возвращения в «кладовую», но я не выдерживаю, нащупываю кнопки магнитофона, нажимаю перемотку, потом воспроизведение.
Вот удача: попадаю как раз на то место, где вопли капитана Мэллоя нарастают крещендо. Даже у меня кровь стынет в жилах.
* * *
Наступило пробуждение после беспокойного сна, заполненного мучительными кошмарами. Горло, снаружи и внутри, саднит после удавки, но жжение во рту – от сухости – еще неприятнее.
Артур Райм обвел взглядом голую, без окон, больничную палату – точнее, камеру в лазарете «Могильника», ничуть не лучше той, в которой его до сих пор содержали, или отстойного общего помещения, где он едва не погиб.
В комнату вошел громадный негр – сиделец, или санитар, – поправил постель на свободной кровати и сделал пометку на листе бумаги.
– Извините, – прохрипел Артур, – вы не могли бы позвать врача?
Негр медленно обернулся, и Артура окатила волна паники – ему померещилось, что это Энтуан Джонсон, стащивший где-то больничную форму и пробравшийся сюда, желая довершить свое злодеяние.
Однако нет, не Джонсон. Хотя взгляд такой же холодный и задержался на Артуре не дольше, чем на лужице пролитой воды на полу. Негр повернулся и вышел из палаты, не обронив ни слова.
Еще с полчаса Артур провел, попеременно погружаясь в дремоту и возвращаясь к действительности.
Дверь отворилась снова, и он испуганно открыл глаза. В палату внесли нового пациента, как догадался Артур, после операции по удалению аппендицита. Его уложили на свободную постель, и санитар подал ему стакан с водой:
– Не пей. Прополощи рот и выплюнь.
Тот выпил.
– Нельзя, говорят тебе!
Мужчину вырвало.
– …твою мать. – Санитар бросил ему ворох скомканных бумажных полотенец и вышел.
Новичок провалился в сон, сжимая в кулаке полотенце.
Внимание Артура привлекло какое-то движение. Он перевел взгляд на застекленный проем в двери палаты и увидел в нем лица двух мужчин – латиноса и негра. Чернокожий сощурился, присматриваясь к Артуру, негромко сказал что-то латиносу, и тот тоже стрельнул глазами в его сторону.
Что-то в их поведении и выражении лиц подсказало Артуру – они не из простого любопытства пялятся на доходягу, спасенного от смерти шмыгой Миком.
Нет, эти парни запоминают его внешность. Зачем?
Может, они тоже хотят его убить?
И вновь Артура захлестнула паника. Если так и дальше пойдет, рано или поздно кто-нибудь все равно до него доберется.
Он закрыл глаза, но тут же встрепенулся, решив, что не должен спать. Это слишком опасно. Стоит ему заснуть, и с ним будет кончено; стоит ему только закрыть глаза, и с ним будет кончено; стоит ему хоть на минуту ослабить внимание к обстановке и людям, окружающим его, и с ним будет кончено.
Неопределенность до предела измучила Артура. По словам Джуди, Линкольн нашел доказательства его невиновности. Она не знала, какие именно, и Артур не понимал – то ли двоюродный брат просто хотел подбодрить их с Джуди, то ли у него в самом деле есть убедительное подтверждение необоснованности ареста. До разговора с женой Артур смирился со своей участью, сулящей ему существование в аду и надвигающуюся смерть, а эта новая, неясная надежда сводила его с ума.
«Для твоего же добра, фраер. Все равно сдохнешь, к долбаной фене, через месяц-полтора… Не кипеши, и ты в шоколаде…»
Но теперь, когда смутно забрезжила вероятность освобождения, смирение переродилось в панику. У Артура появилась хрупкая надежда, и вот ее грозились отобрать.
Снова бешено заколотилось сердце.
Артур с силой надавил на кнопку вызова, потом еще и еще.
Никакого ответа. В дверном оконце опять появилась пара глаз. Явно не врач. А кто? Может, один из тех двух зеков, что разглядывали его накануне? Артур не мог сказать с уверенностью. Незнакомец продолжал смотреть на него в упор.