– Как это я забыл? – Ломакин шлепнул себя ладонью по лбу. – Ехал на работу – помнил, а когда на Сахалин летели – уже нет. А может, вы и в курсе, если репортажи из зала суда смотрите.
– Я равнодушен к этому виду искусства, – сказал Данилов.
– А я зомбоящик вообще не смотрю, – хохотнул Волков. – Мне теща все рассказывает.
– Фильмы тоже? – поинтересовался Данилов.
– Да, – кивнул Волков. – В двух словах, но очень образно. Например, плыли они через океан, да все потопли, кроме одной девушки. Узнаете?
– «Титаник», без вариантов.
– Верно, Вова. А «Бедная она женщина, родила без мужа, подняла ребенка, человеком стала, а потом нашла себе в электричке какого-то ханыгу» – это что за фильм?
– «Москва слезам не верит»! – опередил Данилова Ломакин. – Давайте я расскажу, пока опять не забыл.
Официант принес второе.
– Я буду есть и слушать, – сказал Волков, беря в руки нож и вилку. – А то вы с супом по полбатона навернули, а я только сока глотнул.
– Мы все будем есть, – сказал Ломакин, отламывая вилкой кусок котлеты. – Какие могут быть церемонии между своими? Да и пока я расскажу, все остынет.
Значит, так, работал в сто тринадцатой больнице один терапевт. Однажды возвращался он с работы домой и в переходе на «Поганской»…
– Где-где? – промычал с набитым ртом Волков.
– На «Таганской», дярёвня, – снисходительно пояснил Ломакин. – В Москве живешь, а таких вещей не знаешь. Может, ты и про Новогонореево никогда не слышал?
– Я там даже жил одно время.
– Ясно. Возвращался наш доктор с работы домой и в переходе на «Поганской» (только не сказали, где именно) видит, как какая-то тетка вдруг хватается за грудь и падает. Доктор, ясное дело, подскакивает к ней и начинает ее реанимировать – непрямой массаж и дыхание. Реанимирует один, из зрителей никто не помогает, до тех пор, пока не приезжает «Скорая». Передает ей женщину и уходит. Ну, наверное, назвал себя, сказал, где работает, потому что его потом нашли. А нашли его потому, что дочь покойной…
– Умерла она, значит? – спросил Волков.
– Раз говорю «покойной», то, наверное, умерла? Ты чего-то совсем, Леш… Так вот, дочь покойной написала жалобу в прокуратуру, потому что сочла, что реанимационное пособие ее матери оказывалось неправильно.
– Так-так-так! – Данилов перестал есть. – Дочь присутствовала? И кто она сама: врач, фельдшер, медсестра?
– Не знаю, – пожал плечами Ломакин. – Продаю за что купил, то есть рассказываю словами корреспондента. Там показывали суд, этого несчастного доктора на скамье подсудимых, прокурора, судью, за кадром женский голос вводил в курс дела…
– Суд? – Данилов удивленно поднял брови.
– А как же? – хмыкнул Ломакин. – Следствием было установлено, что врач оказывал реанимационное пособие, не имея соответствующего сертификата.
– Что? – Волков чуть не подавился от изумления.
– Два года условно! – объявил итог Ломакин.
– Что, правда? – не поверил Данилов.
– Чтобы мне проктологом в следующей жизни родиться, если вру! – поклялся Ломакин.
– Что плохого? – Данилов пожал плечами. – Ректоскоп вставлять – это тебе не интубировать. Но это точно не какая-нибудь юмористическая передача была?
– Московские новости. Реальный репортаж. Два года условно за реанимацию без сертификата. Я еще подумал, как мне повезло, что я – сертифицированный реаниматолог. Могу качать кого угодно, и ничего мне за это не будет!
– Маразм! – высказался Волков.
– А статью за неоказание помощи что, отменили? – спросил Данилов.
– Навряд ли, – ответил Ломакин.
Кофе выпили залпом, чтобы не пропустить последнюю перед перерывом электричку.
На станции «Выхино» Данилов вышел, а Волков и Ломакин, затеявшие оживленную дискуссию на футбольную тему, совершенно не интересную Данилову, поехали дальше, до Казанского вокзала. К обсуждению новости о коллеге, осужденном на два года, они в электричке больше не возвращались, но эта новость настолько заинтриговала Данилова, что вечером, выслушав традиционные: «Ну, наконец-то ты дома, Данилов!» и «Как ты отощал, смотреть страшно!» – он спросил у Елены:
– Лен, а ты не слышала про суд над врачом, который качал в метро женщину, не имея реанимационного сертификата?
По идее, Елена должна была быть в курсе, поскольку в деле была замешана «Скорая».
– Да. Получил два года, повезло еще, что так. Подходящая иллюстрация к пословице про благие намерения. Прошел бы мимо – остался бы сейчас без судимости!
– А можно подробности? – попросил Данилов. – Только ты присядь. А то мне сегодня рассказали в общих чертах, а в голове ситуация не укладывается. Непонятно.
– Подробности такие… – Елена села на другой край дивана, откинулась на спинку и вытянула немного отекшие в лодыжках ноги. – Ну, саму ситуацию ты знаешь, так ведь? В метро потеряла сознание женщина, доктор до прибытия бригады ее качал. Бригада в итоге ее «завела» и отвезла в реанимацию двадцать третьей больницы, где она скончалась в результате некупируемого отека легких, развившегося на фоне аспирационного синдрома. (Аспирационный синдром – острое респираторное расстройство, обусловленное попаданием в дыхательные пути инородных субстратов, в данном случае – рвотных масс. Соляная кислота, содержащаяся в желудочном соке, вызывает химический ожог слизистой дыхательных путей и приводит к некрозу альвеолярных клеток. В результате попадания жидкого содержимого желудка в дыхательные пути развивается стойкий спазм бронхов, который затем переходит в массивный отек легких.)
Дочь умершей не врач. Но то ли кто-то ее науськал, то ли она такая сведущая в медицине… В общем, она написала довольно грамотную с медицинской точки зрения жалобу на доктора из сто тринадцатой больницы и на бригаду. Суть сводилась к тому, что во время оказания реанимационного пособия не было принято мер для предупреждения аспирации рвотных масс. Можно предположить, что ее могли подробно проконсультировать, – слово «проконсультировать» было произнесено с иронией, – на каком-нибудь интернет-форуме.
– Не исключено, – согласился Данилов. – Не будучи хотя бы медсестрой, грамотную с медицинской точки зрения жалобу не напишешь.
– Завели уголовное дело по факту смерти. Бригаду несколько раз допрашивали, потом оставили в покое, поскольку никакого криминала в их действиях не нашли. Приехали, сразу же произвели санацию ротовой полости, затем заинтубировали (то есть вставили в трахею трубку для беспрепятственного прохождения воздуха в легкие и обратно) и в карте вызова все расписали идеально, так, что не придерешься.
Все решили, что дело спустили на тормозах, но вдруг узнали про суд. Оказывается, терапевта, первым пришедшего на помощь, в покое не оставили, наоборот, он стал единственным фигурантом уголовного дела. Провели экспертизу…