— Какой же это выбор?
— Жить, чтобы служить им, или умереть, чтобы уйти.
Вот правда и всплыла, подумала Эвридика с горькой усмешкой. Девушка чувствовала хрупкость собственной улыбки, словно за сжатыми зубами прятались все ее страхи. От этого леденел язык и перехватывало дыхание.
— Я не идиотка и знаю историю. Эти Астартес — изменники. Они предали Бога-Императора. Думаешь, я стану служить им? Трон, нет. Ни за что.
Септимус передернулся:
— Поосторожней с этим словом.
— Да катись ты в варп! И твои хозяева со своей службой пусть тоже катятся в варп!
— Жизнь у них на службе, — задумчиво проговорил Септимус, — совсем не то, чем кажется тебе сейчас.
— Просто скажи, чего им от меня надо, — потребовала Эвридика.
Голос ее дрогнул, так что девушке пришлось опять стиснуть зубы.
— У тебя есть дар. — Септимус постучал пальцем по лбу. — Ты прозреваешь в Имматериум.
— Этого не может быть, — пробормотала она, на секунду растеряв всю решимость. — Этого просто не может быть.
— Мой господин предвидел, что ты окажешься в том мире, — настаивал раб. — Он знал, что ты будешь там, и знал, что ты пригодишься легиону.
— В каком еще мире? Это был всего лишь астероид.
— Не всегда. Когда-то он был частью планеты. Их родной планеты. Но сейчас важно не это. Ты можешь вести корабль по Морю Душ, вот почему ты здесь. Легион уже не тот, что прежде. Они бежали от Света Императора много веков назад. Их… как же это называется? Инф… инфа… Проклятье! Их ресурсы на исходе. Их оружие и боевые машины ржавеют без должного ухода. Их смертные слуги старятся и умирают.
Эвридика не смогла сдержать усмешку:
— Ну и отлично. Они предали Бога-Императора.
Она почувствовала, что к ней возвращается боевой задор, и рискнула ухмыльнуться еще раз:
— Как будто меня волнует, стреляют их пушки или нет.
— Все не так просто. Их инф… инфра…
— Инфраструктура.
Трон, какой простофиля!
— Да. То самое слово. Инфраструктура легиона разрушена. Много знаний потеряно и много верных душ: сначала во время Великой Ереси, затем в войнах…
Девушка едва не брякнула «сердце кровью обливается», но ограничилась молчаливой улыбкой. Только бы он не догадался, как ей на самом деле страшно.
Несколько секунд Септимус наблюдал за ней, не говоря ни слова.
— Неужели до прихода сюда твоя жизнь была настолько замечательной, — в конце концов сказал он, — что эта возможность совсем тебя не интересует?
Эвридика фыркнула. На такой вопрос даже не стоило отвечать. Стать рабыней еретиков и мутантов — вряд ли это можно было рассматривать как удачный карьерный ход. Удивительно, что ее еще не начали пытать.
— Сейчас ты не можешь рассуждать здраво, — улыбнулся Септимус, поднимаясь с койки.
Эвридика нервно сглотнула, только теперь заметив, что у раба на поясе два пистолета в кобурах, а к его голени примотан мачете длиной с ее предплечье.
— Ты увидишь то, чего никогда не увидеть другим смертным.
Неужели он полагает, что это звучит заманчиво?
— Вечное проклятие не стоит пары-тройки тайн.
Девушка внимательно наблюдала за Септимусом, за улыбкой в его глазах и расслабленной позой. Непринужденная грация, с которой тот опирался о стену, нервировала Эвридику. Он мало походил на бешеного еретика, каким, по ее мнению, полагалось находиться на борту судна Архиврага.
— Зачем ты здесь?! — взорвалась она. — Зачем они послали тебя?
— Ты боишься и поэтому сердишься. Я тебя понимаю, но лучше бы ты была осмотрительней. Я обязан пересказать хозяину каждое слово этого разговора.
Не лучшее известие, однако она не позволит себя запугать!
— Зачем они послали тебя?
— Акклиматизация. — Он снова улыбался. — Тебе легче говорить с другим смертным, чем с одним из Астартес.
— Как ты попал сюда? — спросила Эвридика. — Тебя тоже захватили силой?
Он пожал плечами, и в полумраке раздался шорох мягкой материи.
— Это долгая история.
— Времени у меня достаточно.
Корабль внезапно тряхнуло. Крепления затрещали от перегрузки. Септимус удержался на ногах, вцепившись в запирающее колесо люка. Эвридика выругалась — ее приложило затылком о стену, да так сильно, что наверняка выскочит шишка. Несколько секунд в глазах у девушки плясали цветные пятна.
— Нет, — отозвался Септимус, повышая голос, чтобы перекричать скрежет непрекращающейся болтанки, — как раз времени у нас нет.
Эвридика раздраженно смахнула с глаз слезы боли, прислушиваясь к возмущенному вою металла. Этот звук тоже был ей знаком. Он означал, что судно выныривало из варпа, прорываясь в реальное пространство.
И делало это слишком торопливо.
— Где мы? — выкрикнула она.
В ответ раздалось общее вокс-оповещение. Перемежаемое треском помех, оно эхом прогремело из тысяч динамиков на всех палубах «Завета».
— Вирис колрата дат сетикара тех дасоваллиан. Солрутис ве за джасс.
— И что это должно означать? — прокричала она Септимусу.
— Это… сложно перевести, — бросил он, уже поворачивая запирающее колесо.
— Трон Господень… — пробормотала она, едва слыша собственные слова в треске и грохоте. — Хотя бы попробуй!
«Сыны нашего отца, восстаньте, облаченные во тьму. Мы несем ночь».
— Это означает, — он оглянулся через плечо, — «Братья, облачитесь в доспехи. Мы идем на войну». Но, как я уже говорил, это не точный перевод.
— Войну? Где мы?
Септимус с усилием открыл люк и протиснулся в овальное отверстие.
— На Крите. Магистр Войны, да будет благословенно его имя, призвал нас на Крит.
Септимус остановился в дверях. Он ждал.
— До Крита было много дней пути, — растерянно произнесла девушка. — Даже недель.
— Моим хозяевам ведомы разные тайны. Они знают варп и ведущие сквозь него тропы: в тенях, вдали от света Ложного Императора. Когда-нибудь и ты научишься ходить по ним. — Септимус замолчал, словно ожидая от нее ответа. — Так ты идешь со мной?
Эвридика несколько секунд пялилась на него в немом изумлении. Это что, шутка?
Похоже, он не шутил.
Нетвердо встав на ноги, она с колебанием приняла его протянутую руку. Корабль опять содрогнулся, и Эвридика поняла, что на сей раз дело не в варп-двигателе.
Септимус вывел ее из камеры, освещая дорогу фонарем. От него не укрылось выражение лица девушки, которое становилось все тревожней при каждом рывке корабля.