Это оказалась коробка. Деревянная коробка – длинная и узкая, сделанная крепко, на века. Дойдя до площадки вместе с Амандой, которая следовала за ним по пятам, Дэвид обнаружил, что коробка лежит на боку и из нее высыпалось множество камней. Большинство камней были мелкими, но один оказался намного более крупным.
Из-за плохого освещения сначала Дэвиду показалось, что это всего лишь булыжник, пока мальчик не взял его в руки. Тогда он увидел, что это был вовсе не камень.
Это была голова – вырезанная из дерева и покрытая лаком голова купидона.
Несколько секунд они с Амандой стояли рядом, уставившись на голову купидона в руках у Дэвида, пока мальчик не положил ее обратно на лестницу. Руки его были все в пыли, а по спине бегали мурашки, несмотря на то что он по прежнему был уверен – ну, или почти уверен: всё это подстроила Аманда.
Он посмотрел на девочку, но та только оглядывалась вокруг, нервно крутя головой и дергаясь. Она посмотрела наверх, потом вниз, оглядела перила, перегнулась, чтобы глянуть на холл. Когда же она вновь перевела глаза на Дэвида, в них отчетливо читалась паника, и казалось, она сейчас расплачется.
– Что же нам делать, Дэвид? – почти взвыла она.
Он уже открыл было рот, но от удивления так ни слова и не сказал. Дэвид считал, что все это дело рук Аманды, но он никак не мог понять, каким образом ей это удалось. Как она могла вернуться на кухню, чтобы завопить, если в этот момент камни все еще катились по лестнице? Однако он знал, как умна и изобретательна Аманда, и почти убедил себя, что она нашла какой-то способ это подстроить. Во что он действительно с трудом верил – так это в то, что после такой искусной затеи она еще умудрилась так талантливо изобразить страх и панику.
Неожиданно Аманда схватила его за руку:
– Давай уйдем отсюда. Туда, где светлее. В гостиную.
В гостиной она решила, что лучше пойти в кухню, но потом передумала и вновь попросила вернуться в гостиную, где они наконец остались и сели на диван. Аманда придвинулась поближе к Дэвиду.
– Дэвид, – внезапно сказала девочка, – пожалуйста, скажи мне правду. Это ведь не ты сделал, так ведь? Я не могу представить, чтобы это сделал ты. Ты же был здесь, в гостиной, и я отошла всего на минуту, когда это случилось. Думаю, ты не мог этого сделать. Или это все-таки ты, а, Дэвид?
– Нет, – ответил Дэвид. – Я этого не делал. А ты?
– Не-е-ет! – простонала Аманда. – Не делала я этого. Не делала! Сейчас я ничего не делала!
– Сейчас не делала?
Аманда вздрогнула и кивнула:
– Всё остальное делала я. Всё остальное. Но то, что сегодня случилось, – это не я. Я ничего не делала.
Как ни странно, Дэвиду показалось, что Аманда говорит правду. Но еще более странным ему показалось, что он это и так знал раньше. Не зря же у него по спине бегали мурашки.
– Ух ты, – выдохнул он.
– Я боюсь, – сказала Аманда. – Скорей бы уже приехала мама и Ингрид. Дэвид, а тебе не страшно?
– Конечно, – ответил Дэвид. – Мне тоже страшно.
– А ты не выглядишь испуганным, – радостно заметила Аманда. – Там, на лестнице, ты вообще ничего не боялся.
Дэвид хотел было объяснить: он не испугался оттого, что думал, будто все выходки полтергейста были делом рук Аманды, и был уверен, что и сегодняшняя выходка тоже из той же оперы. Но он ничего не сказал. Он не знал точно, почему промолчал; может быть, потому, что осознание факта собственной храбрости в глазах Аманды в самом деле прибавляло ему бесстрашия. И еще что-то ему подсказывало, что сегодня от него потребуется весь его запас храбрости, пока не приедет Молли.
Прошло минут двадцать, показавшихся им вечностью. Аманда и Дэвид все сидели на диване и шепотом обсуждали то, что случилось на лестнице, голову купидона и полтергейст.
Голова отсутствовала много лет, с тех пор как когда-то ее утащил полтергейст. И все это время никто ее не видел. И вдруг она вернулась. А вместе с ней откуда-то взялись сотни камней, какой-то старый хлам и, что самое странное, пыль. На самой голове, и в коробке, и по всей лестнице – везде было полно пыли. И пыль эта была не земляная, а домашняя, старая, дурно пахнущая, слежавшаяся, какая бывает в старых брошенных домах, где никто не живет и никогда не проветривают.
Откуда бы голова ни взялась, но она появилась, а значит, кто-то или что-то принесло ее в дом. Все указывало на то, что на сей раз это действительно проделки полтергейста.
Аманда первой задала вопрос «зачем?». Если полтергейст вернулся в «Уэстерли», после стольких лет, то зачем он вернулся? Задав этот вопрос, она посмотрела на Дэвида, и Дэвид знал, о чем она думает, потому что думал о том же самом. Он думал, не пришел ли полтергейст в дом потому, что Аманда ему подражала. Может быть, ему не понравилось, что кто-то его изображает. Даже Дэвиду стало не по себе от этой мысли, а Аманда и вовсе тряслась от страха.
Они замолчали, и сидели тихонько, слушая и наблюдая. В доме стояла идеальная тишина. Дэвид понемногу начал успокаиваться и уже собирался спросить Аманду, как ей удалось организовать все инсценировки. Но, посмотрев на ее бледное обескровленное от страха лицо, он решил, что сейчас не лучшее время для таких разговоров.
Они по-прежнему сидели в углу дивана, когда услышали, что к дому подъезжает машина Молли. Как же приятен был сейчас этот звук!
– Приехали, – сказали Дэвид и Аманда друг другу и побежали в гараж. Они умудрились почти рассказать всю историю, пока Молли и Ингрид вылезали из машины. Разумеется, им пришлось несколько раз пояснять, потому что взрослые никак не могли взять в толк, что же произошло. Когда же они наконец рассказали все, Молли обняла Аманду и сказала: «Ах, милая, я так боялась, что что-то подобное случится».
Потом Молли кинулась наверх проверить, как там младшие, и остальные последовали за ней. Все трое мирно спали. По пути вниз по лестнице Ингрид и Молли внимательно осмотрели все, что лежало на ступенях. Когда же они вернулись в гостиную, Моллина подруга буквально засыпала их вопросами.
Ингрид оказалась полной блондинкой с абсолютно рациональным складом ума. Она даже внешне выглядела логично, как будто ее конструировали по линейке. Излюбленным ее выражением было «а следовательно», и совершенно очевидно, что если что-либо не вытекало из логических выкладок, она просто не принимала это всерьез. Также оказалось совершенно очевидным, что присутствие духов или привидений никак не могло уложиться в логические выкладки Ингрид. Блондинка подозревала в случившемся кого-то из людей, например Дэвида или Аманду, а может, и обоих.
Подозрения Ингрид странно подействовали на Аманду. Как только она стала задавать наводящие вопросы, на лицо девочки вернулся румянец, а губы перестали дрожать, и вернулось прежнее надменное выражение лица. Аманда явно не собиралась ничего рассказывать Ингрид, и Дэвид решил ее поддержать. Если сестра решила не рассказывать о том, что до сегодняшнего вечера за «полтергейста» несет ответственность она, то и он не станет ябедничать. Кроме того, у Ингрид была отвратительная манера не верить ни единому слову, когда ей говорили правду, и поэтому Дэвиду ужасно захотелось ей солгать.