Если Ингрид не верила ни единому слову Дэвида и Аманды, Молли, казалось, верила всему. Она уселась рядом с Амандой на диван и вела себя так же нервно, как Аманда до того момента, как Ингрид всерьез рассердила ее.

Когда же Ингрид решила отложить допрос с пристрастием на утро, Дэвид предложил ей помочь убрать на лестнице. Аманда осталась в гостиной с Молли, пока Дэвид и Ингрид собирали камни и прочий мусор в деревянную коробку. Сейчас на темной лестнице, покрытой пылью и грязью, Дэвид почти что был рад компании Ингрид. В подобной ситуации присутствие человека, начисто отрицавшего любую возможность существования привидений и духов, было очень полезно.

Когда они переложили все камни в коробку, Дэвид взял голову купидона и сдул с нее пыль.

– Я хочу оставить ее себе, – сказал он.

Когда Ингрид спросила его, зачем ему эта голова, тоном полицейского, интересующегося, почему один из посетителей банка явился в маске, Дэвид только пожал плечом:

– Просто хочу, чтобы она была у меня в комнате.

– А раньше ты где ее держал? – спросила Ингрид.

– Да нигде я ее не держал, – ответил он. Но Ингрид ему не поверила. Дэвид понял: что бы он ни говорил, она все равно ему не поверит, поэтому он перестал что-либо ей доказывать. Кроме того, он и сам не знал, для чего ему понадобилась голова купидона. Разве что была у него мысль каким-то образом приделать ее на место. Ему всегда было жалко смотреть на безголового купидона, и идея вернуть бедолаге голову после стольких лет ее отсутствия не могла ему не нравиться.

Молли и Аманда так и сидели на диване и разговаривали, но когда в комнату вошли Дэвид и Ингрид, внезапно смолкли. Дэвиду было ужасно интересно, о чем у них шла беседа, потому что отношения между ними явно изменились. Он не мог определить, как именно, но точно знал, что что-то изменилось, и перемена эта практически чувствовалась в воздухе.

Ингрид ночевала в комнате Аманды, а та провела ночь в комнате матери. Это тоже было необычно. Любопытство так сильно разбирало Дэвида, что позже, по пути в ванную, он даже остановился напротив двери в комнату Молли. Не то чтобы он подслушивал, тем более он и не слышал, о чем говорили в комнате, но зато слышал, что за дверью разговаривают, и разговаривают так, как будто собираются проговорить всю ночь.

Вернувшись к себе в комнату, Дэвид еще долго не мог уснуть. Он думал об Аманде, о том, что она сейчас в соседней комнате разговаривает со своей мамой. Должно быть, в эту ночь они будут говорить больше, чем за последние года. Он думал и о голове купидона, которая лежала в верхнем ящике комода всего в нескольких метрах от него. Потом он вспомнил о предметах, найденных на лестнице, и опять стал недоумевать, кто же мог их туда подложить. Так ничего и не придумав, он вернулся к прежнему выводу о полтергейсте. Он не находил ни одного правдоподобного объяснения случившемуся, что бы там ни говорила Ингрид.

Однако сама мысль о полтергейсте не особенно пугала его. Наверное, постепенно люди привыкают жить под одной крышей с призраками, и когда это происходит, человек уже больше не боится. Интересно, так ли это на самом деле, думал Дэвид.

Он представил, как дверь в его комнату неслышно открывается, потом невидимая рука выдвигает ящик комода – это полтергейст вернулся, чтобы забрать голову купидона. Дэвид приподнял бровь и представил эту картину в деталях. В тусклом лунном свете, заливавшем комнату, это оказалось несложно.

Он решил, что привыкнуть к присутствию призрака и в самом деле не так уж трудно. Как ни пытался он во всех подробностях обрисовать действия полтергейста, но не ощутил ни страха, ни мурашек по телу. Более того, он даже усмехнулся и повернулся к комоду:

– Ну что ж, полтергейст, – сказал Дэвид вслух, – голова и вправду твоя. Можешь ее забрать. Она лежит справа, за носками.

Глава 19

Наутро голова купидона никуда не исчезла. Она лежала в комоде, справа, за носками. И если бы ее там не оказалось, Дэвид, наверное, начал бы сомневаться, не приснились ли ему события, произошедшие накануне вечером. Стоял яркий солнечный день, когда все озаряет свет и какой-либо мистике просто не находится места. В такие дни сам удивляешься, как ты мог поверить в то, в чем был уверен еще вчера ночью.

Еще одной причиной, по которой события предыдущей ночи представлялись чем-то выдуманным, оказалась Ингрид. Тем утром она встала рано и сразу принялась за дело. Не так-то просто начисто отвергнуть то, во что верят другие, но Ингрид именно так и поступила. Наблюдая за тем, как Ингрид деловито хлопочет по дому, Дэвид и сам начал склоняться к логическому объяснению вчерашнего. Не то чтобы он нашел это самое логическое объяснение. Просто мысли его как-то сами собой потекли в этом направлении.

Разумеется, логичнее всего было обвинить во всем Аманду. Дэвид стал пристально наблюдать за ней. За завтраком девочка вела себя очень тихо, как обычно, но Дэвид все равно почувствовал, что она переменилась. По крайней мере, он ощущал эту перемену до тех пор, пока Ингрид снова не насела на нее с расспросами, и Аманда сделалась холоднее и непроницаемее, чем обычно.

Блондинка задавала множество вопросов, и к вчерашним добавлялись всё новые и новые. Некоторые касались Джени и близнецов, до сих пор не вышедших к завтраку. Ингрид хотела знать, сколько времени прошло с того момента, как дети легли спать, и до того, как с лестницы начали сыпаться вещи и мусор, а также где они были в сам момент действий полтергейста.

Поняв, к чему клонит Ингрид, Молли покачала головой.

– Нет, Ингрид, малыши никак не могли сделать это, – сказала она. – Они слишком маленькие. И мне кажется, им вообще не нужно знать о том, что случилось. В последнее время у них в жизни и без того много потрясений. Я счастлива, что прошлой ночью они мирно спали и ничего не слышали.

Ингрид не согласилась с Молли, но все же обещала, что ничего не будет рассказывать близнецам, однако на допросе Джени она все-таки настаивала. Молли и Ингрид все еще продолжали спорить об этом, когда Аманда попросила разрешения выйти из-за стола и отправилась во двор через черный ход. Спустя минуту Дэвид последовал за ней.

Аманда нашлась на ступеньках заднего крыльца в лучах утреннего солнца. Дэвид сел рядом с ней.

Солнце уже нагрело ступеньки, но воздух еще хранил ночную свежесть, как бывает только летом поутру. Аманда и Дэвид сидели рядом, смотрели вниз и не говорили ни слова. Рядом с крыльцом земля была утоптанной, без единой травинки, и смотреть там было явно не на что, но у Дэвида на уме было множество вопросов, трудных вопросов, и он всё никак не решался заговорить, поэтому и изучал землю у крыльца. Аманда, казалось, мучилась тем же. Мальчик уж начал думать, что так они и просидят там все утро, но тут по земле прополз муравей, который тащил на себе мертвого жука чуть не втрое больше него самого. Дэвид с Амандой уставились на муравья.

– Ух ты, – сказали они разом.

И потом сказали что-то вроде: «Как это ему удается нести такую тяжесть», а потом Дэвид повернулся к Аманде: