– Любознательная, значит? Похвально, что не в домоседов отпрыски рода нашего пошли.
Анастасия Львовна перестала кружить, паря над своей плитой. Призрак бородатого дядьки демонстративно отплыл подальше, чтобы не мешать беседе.
– Хорошо жили, внученька! Работали, рук не покладая, город возводили. Знаешь, такая громадина не сразу построена была, далеко не сразу. Первые команды, себя не жалея, только голые поляны возвели, обшивку наладили, Поток установили… Птичья Беда тогда на самом пике была, крылья расправила, никого не щадила. Но мы не сдавались, отрабатывали по три смены подряд, до кровавых мозолей и беспамятства. Все ради вас, нашего будущего…
Настя, зачарованная голосом психолептона, даже рот приоткрыла. Взор ее затуманился, когда девочка представила себе давние времена, когда все поляны выглядели так же пустынно и неохватно, как эта. Казалось, голос бабушки поглотил ее без остатка.
– Работает, значит, Поток? Славно, славно! – продолжала Анастасия Львовна, осматриваясь так, словно до сих пор руководила стройотрядом и принимала важный объект. – Ваше поколение должно знать, как мы трудились, как завершали то, что предки не достроили: поселки, фермы, заводы и цехи. Как скот разводили, вакцины разрабатывали, помощников конструировали, процессоры паяли. Чтобы жить, не горевать… Сможете и вы, наши потомки, свою лепту в развитие города внести?
– Конечно, бабушка! – воскликнула Настя, смахнув непрошеную слезу. – Как же здорово… как хорошо видеть и слышать тебя сквозь разделяющие нас годы!..
Психолептон приблизился, с серьезной лаской заглядывая в лицо девочки.
– Я тоже счастлива, Настенька… Сюда уже целую вечность никто не приходил…
– Теперь я точно знаю, насколько мы с тобой похожи! – девочка шмыгнула носом.
– Настюха… – шепотом позвал Виктор, едва удержавшись, чтобы демонстративно не потрясти перед ней запястьем. – Нам бы топать дальше, время идет…
– Да отстань ты, – не оборачиваясь, бросила сестра. – Не видишь, мы разговариваем? А знаешь, бабуля, я, когда вырасту, хочу агрономом стать!
– Это чудесно, золотце! – изучая то девочку, то ее братьев, Анастасия Львовна прищурилась, но комментировать возникшее напряжение не стала. – Агрономы всегда Спасгороду нужны были. В наших условиях нормальный урожай собрать да людей накормить – всем подвигам подвиг.
– Настена, но у нас важное дело, неужели ты забыла? – предпринял еще одну попытку Витя. – Я тоже рад видеть нашу прапрабабушку, но пора идти…
– Да ничегошеньки уже не важно! – девочка обернулась, и на щеках ее вдруг блеснули слезы.
И было непонятно, то ли они вызваны радостью, то ли чем-то иным, скопившимся в хрупкой душе за время путешествия. Витя даже отступил на шажок, а Димка недовольно нахмурился. Настя тем временем продолжала, не замечая, что бабушка неодобрительно качает головой.
– Неужели вы не поняли, что вообще все – неважно?! – грозно спросила Настя, повышая голос, который вдруг неприятно и нервно сорвался. – Что рано или поздно мы все равно окажемся здесь! Или не здесь, раз поляна заблокирована, но в таком же месте… Может быть, станем психолептонами, а может, и не станем, сгорим без следа! Разве непонятно, что у любой жизни итог все равно один!
Слезы потекли по лицу, смывая грязь и чертя в ней извилистые дорожки. Мальчики посмотрели друг на друга в поисках помощи, не зная, что теперь делать или думать. И только для Анастасии Львовны, казалось, все было предельно ясно. Она медленно переместилась туда, где правнучка могла ее заметить.
– Так, значит… Внученька, золотце, послушай-ка умудренную годами тетку, ладно? – с суровой нежностью, требовательно, как умела при жизни, попросила она, и Настя осеклась на полуслове. – Ты умная девочка. И во многом права, итог все равно один.
Она протянула перламутровые прозрачные ладони к праправнучке, будто просила дослушать ее и понять. Девочка утерла слезы рукавом и хлюпнула носом, исподлобья посматривая на психолептона и не пытаясь больше заговорить.
– Но по-настоящему важно, деточка, только одно: как ты проживешь жизнь.
Братья заметили, что смущенный поворотом событий бородатый призрак отлетел еще дальше, деликатно отворачиваясь, как будто оттуда расслышать беседу уже не мог.
– Я очень тебя люблю, Настенька, – продолжала Анастасия Львовна, заглядывая внучке в глаза. – И тебя, и братиков твоих, хоть мы и никогда не встречались. Но они правы, вам пора… Оставаться на поляне дольше положенного опасно. Психокинетическая аура установки, даровавшей нам оболочки, к сожалению, вытягивает из живых силы. Именно поэтому тебя начали морить усталость и печаль. А пройдет еще немного времени, и ты захочешь навсегда остаться здесь, со мной… Поверь, ничего хорошего из этого не выйдет.
Только после этих слов Витька осознал, как же сильно они на самом деле утомлены. И дело было даже не в бесконечной гонке, этапами которой стало бегство от Красимиры, встреча с Подметкой или сражение с диковинными слугами Ризоморфа. Усталость лежала на плечах синтепоновым мешком, постепенно набиравшим вес. И Витька был готов поспорить на всю свою коллекцию марок, что прямо сейчас этот вес начинает увеличиваться слишком быстро.
– Но зачем нам пытаться что-то делать, бабуля? – все еще некрасиво шмыгая носом и вытирая щеки, спросила девочка, словно не расслышала предупреждения. – К чему уходить, если я все равно сюда вернусь?!
– Вот ведь упрямица! – вздохнула перламутровая женщина. – Пойми, Настасья, человек славен не возрастом, а следами, которые оставил при жизни. Спроси любого лежащего тут, они подтвердят! Возможно, тебе отмерено сто лет, возможно – шестьдесят или меньше. Но ценить нужно каждую минуту. Ценить и стараться делать что-то хорошее, важное, нерушимое! Что-то, о чем позже будут вспоминать потомки. Как ты теперь вспоминаешь обо мне…
И, ласково улыбнувшись, протянула прозрачную руку, невесомо погладив девочку по щеке, будто пытаясь унять ее слезы.
– Знаешь, золотце, – прапрабабушка легко воспарила, осмотрев внуков свысока. – Сейчас я вижу на этой закрытой поляне трех милых детей. Случайно сюда вы попасть не могли, но я хорошо помню, какой егозой и хулиганкой была в детстве. Да и потом спуску никому не давала.
Психолептон не по возрасту задорно хохотнула, уперев руки в боки.
– Ваше присутствие означает, что у вас есть важное дело. Братья тебя не случайно торопят, верно?
Она вдруг подмигнула Витьке.
– Так иди и делай то, что должна! Можешь считать это приказом бригадира пятой строительной колонны – я им с шестнадцати лет была. И если дело ваше поможет кому-то, поверь – стану гордиться вами втройне!
Настя задрала голову и заломила руки.
– Но бабуля… Я так хочу побыть с тобой, узнать поближе…
– Иди, золотце, приказы исполнять нужно. – На этот раз в голосе дамы послышались твердые нотки, так знакомые мальчикам по редким семейным ссорам, когда Юлия Николаевна настаивала на своем. – И не вздумай горевать по нам. Жизнь слишком интересна, чтобы тратить ее на тоску. Удачи вам, мои хорошие, искренне благословляю! Шагом марш!