— Потоотделение? Сухость во рту?
— Да!
— А не должны были…
— Альваро!
Еще меня тошнило, а внутри, как я только что упомянул, было холодно-холодно. И кончики пальцев стали холодными как лед. А еще меня била дрожь.
— Сними штаны и вставь себе градусник.
— Мне нужен антидот!
Отчаянный вопль изрядно позабавил инопланетянина. Медикус откинулся на спинку кресла и нравоучительно произнес:
— Проблема в том, месе карабудино, что я не совсем хорошо помню, какой именно яд завалялся на моем столе, а неправильный антидот может тебя убить. Ты ощущаешь неприятную прохладу вот здесь, в животе?
Он приложил руку к своему пузу.
— Альваро!!!»
Из дневника Оливера А. Мерсы, alh. d.
— Теперь — вертикально вниз, — распорядился Помпилио, удобнее устраиваясь в инвалидном кресле. Кофе, чашку с которым адиген держал в правой руке, давно остыл — все внимание дер Даген Тура было приковано к новинке. — Резко — аэропланы атакуют!
Пулеметчик послушно заработал ногами — управление хитроумным «гнездом» осуществлялось с помощью педалей — и быстро развернул «Гаттас» в указанном направлении. Тело стрелка притягивали к креслу широкие ремни, и это позволяло ему спокойно перемещаться следом. Теперь шесть стволов оружия смотрели, как того и требовал адиген, вертикально вниз, а пулеметчик то ли лежал, то ли висел сверху.
— Аэропланы с востока!
Движение ногами, лязг, скрип, и «Гаттас» развернулся.
— Достаточно. — Помпилио удивленно посмотрел на чашку, передал ее Валентину и резюмировал: — Я доволен.
Ушерцы неуверенно улыбнулись.
Три бригады из холдинга «Дагомаро» работали ночь напролет: разбирали старые пулеметные установки, готовили место — расширяли проемы, добавляли несущие конструкции, после чего крепили новые турели. Задач было много, так что успели ушерцы тютелька в тютельку — закончили в восемь двадцать четыре. А в восемь тридцать одну Валентин подкатил к «гнезду» кресло с Помпилио. За ними двигались Дорофеев — он бодрствовал уже четыре часа; зевающий Бедокур, который всю ночь командовал ушерцами; печально кашляющий Бабарский и остальные офицеры, пожелавшие осмотреть новую игрушку Помпилио.
— Вторая установка готова?
— Так точно.
— Базза, проверьте ее без меня.
— Да, мессер, — кивнул Дорофеев.
— Вам все еще не нравятся наши новые пулеметы?
— Много электричества и механики, — вздохнул капитан. — Чем сложнее устройство, тем проще ему сломаться.
— Зато «Гаттас» отдает много пуль.
— Пожалуй.
— Тем не менее мы говорим о новом оружии, — прошелестел Валентин.
— Все правильно! — среагировал адиген. — Базза, нужно провести тренировку для стрелков. Наши люди должны изучить «Гаттасы».
— Вряд ли нам позволят открыть огонь посреди сферопорта, мессер.
Помпилио удивленно поднял брови:
— Бабарский?
— Да, мессер, сомнительно, — пропищал суперкарго.
— Очень жаль, — разочарованно протянул дер Даген Тур. И оглядел стоящих позади Дорофеева офицеров так, словно только что их увидел: — А что вы тут делаете?..
— Тем более в таком виде, — усмехнулся Хасина.
— В каком еще виде? — склочно осведомился Бабарский.
Выглядел он как всегда: недорогой — но и не дешевка! — дорожный костюм помят ровно настолько, чтобы оставаться в рамках приличий, сорочка свежая, галстук-шнурок завязан модным верзийскими узлом, жилет щегольский, с вышивкой, желтые штиблеты в меру пыльные. А через плечо — вечная сумка со всякой всячиной.
— В хмуром виде, — уточнил медикус.
— Не важно.
— Важно, потому что ты портишь мне удовольствие от утреннего кофе.
Осмотрев новоприобретенное и новоустановленное оружие, все разбрелись по своим делам. Помпилио и Валентин вернулись в город, Дорофеев с Бедокуром отправились принимать вторую установку, а Хасина, Мерса и Квадрига решили выпить кофе на открытой палубе «Амуша» — ветра не было, а потому ничто не превращало приятную утреннюю свежесть в промозглую утреннюю прохладу, — и именно здесь их отыскал взъерошенный, недовольный, хмурый, мрачный, склочный…
— Ты еще и злой какой-то, ипать-копошить, — заметил Квадрига.
В кофе астролог добавил несколько капель сомнительного зеленого «ликера» из похожей на аптечную бутылочки, и теперь, после двух больших глотков, его глаза подозрительно заблестели.
— Напиши об этом диссертацию, — окрысился суперкарго.
— Да что случилось-то? — громко спросил Мерса. — ИХ?
— Ты со своими смесями совсем от жизни отстал, цепарь, — хихикнул астролог. — Мессер велел Бабарскому отыскать поджигателей, а у Бабарского ни муля не получается. — Еще один глоток кофе. — Видимо.
— Откуда знаешь? — изумился суперкарго.
— Пустота научила меня влезать людям в головы. — Галилей достал трубку и любезно пояснил: — Мое второе имя — Знак.
— Кто-нибудь знает, что за «ликер» он глушит? — обратился к друзьям ИХ.
— Что-то новенькое, — сообщил Мерса.
— Но, судя по всему, крепкое. — Бабарский повернулся к Хасине и прищурился: — Ты Галилею зеленое выдал?
— Ты действительно не можешь поймать террористов, месе карабудино? — Вопрос о зеленом медикус решил пропустить мимо больших ушей.
— Я над этим работаю, — вернулся к хмурому тону суперкарго.
— Получается?
— Не очень. — ИХ поставил сумку на палубу и налил себе кофе. — Остыл!
— И что?
— Мне вредно пить холодное.
— А почему э-э… мессер хочет поймать террористов? — наивно осведомился Энди Мерса.
Офицеры дружно посмотрели на алхимика, затем дружно покачали головами, вздохнули, и Бабарский с жалостью объяснил:
— Мессер любознателен.
— Пытлив, как амуш, — уточнил Альваро.
А раскурившийся и освоивший зеленое Квадрига высказался предельно откровенно:
— Нас не должны волновать мотивы мессера, цепарь, наша задача — исполнять приказы.
— А-а…
Покрасневший алхимик уткнулся в чашку, а Хасина вернулся к допросу Бабарского:
— Месе карабудино, расскажи, как ты ловишь террористов?
— Решил податься в детективы? — осведомился суперкарго, делая большой глоток кофе.
— Стыдно, что нечем похвастаться?