– Тогда какое тебе дело до моей перевязи, эрсиец?
– Ты – наёмник, – хмуро заметил Сантеро.
– Такой же, как твои дружки.
– Эрси – наш союзник.
– А мы – союзники приотского золота, – хмыкнул менсалиец. – В чём разница?
– Но…
– Не нужно затевать спор, – остановил Адама Аксель. – У нас мало времени, так что займёмся главным.
Допрос единственного уцелевшего менсалийца проводили в домике охраны, среди стен со следами пулевых отверстий, перевёрнутой мебели и луж спёкшейся крови. На этом настоял Сантеро, хотел показать наёмнику, что его преступление не нуждается в дополнительных доказательствах, придавить хотел психологически, но не получилось: менсалийцы в принципе легко относились к смерти, а уж к чужой – тем более. А может, нахальное поведение наёмника объяснялось его положением: кирасиры уверяли, что именно этот менсалиец был главным и до последнего командовал подчинёнными.
– На тебе ушерская форма.
– Да ты что?! – изумился менсалиец. – Извини, брат-наёмник, я в таких мелочах не разбираюсь: что выдали, то и надел.
– А ещё при вас были ушерское оружие и взрывчатка, – прищурился Крачин.
– Я от кого-то слышал, что на Приоте нет заводов, – рассмеялся менсалиец. – Тут живут пастухи и пахари, землеройки, одним словом.
– А на ящиках со взрывчаткой стоит маркировка ушерской армии, – заметил Адам.
– Меня интересует содержимое ящиков, а не то, что на них написано.
– Сколько ещё ты собираешься валять дурака?
– Пока вы не предложите договориться, – тут же ответил менсалиец.
– С тобой?! – удивлённый Сантеро хлопнул себя по бёдрам.
И посмотрел на друзей, приглашая присоединиться к веселью. Однако те смотрели на менсалийца так, словно давно ждали прозвучавшего предложения. И если от Карла Хачина, командира приданных отряду сапёров, Адам мог ожидать чего угодно, то поведение Акселя стало для Сантеро неожиданностью.
– Договориться? – вопрос адресовался Крачину.
Аксель понял и объяснил:
– Это самый лёгкий способ закончить разговор. – И повернулся к пленнику: – Жизнь и свобода, я полагаю?
– Нет, хня, деньги и красивая девка, – съязвил менсалиец. – Разумеется, ты угадал. Не зря же тебя сделали офицером.
– Моего слова достаточно?
Пленник внимательно посмотрел на торчащую из кобуры рукоять, судя по всему, он давно понял, что прячется там незаурядное оружие, и негромко уточнил:
– Ты ведь бамбальеро?
– Да, – подтвердил Крачин.
– Тогда достаточно.
– Я слушаю.
Менсалиец внимательно оглядел Хачина и Сантеро, прищурился, словно принимая окончательное решение, кивнул и вновь обратился к Акселю:
– Меня зовут Фико, должность не важна. Важно то, что я и мои ребята обучали местных придурков сапёрному ремеслу. Несколько дней назад нам предложили дополнительную работу за отличные деньги, и мы согласились.
– Вы должны были взорвать мост? – подал голос Адам.
А вот Крачин, услышавший в тоне Фико намёк на нечто большее, встал со скрипнувшего стула, подошёл к письменному столу и принялся рыться в бумагах.
– Ищешь расписание? – Вопрос Сантеро менсалиец проигнорировал.
– Да.
– Убинурский скорый.
– Пассажирский? – ахнул Адам. – Вы, сволочи, подрядились взорвать пассажирский поезд?
– А вы зачем сюда приехали? – издевательски осведомился Фико. – В ближайшие три часа других эшелонов не будет.
– Мы должны были…
– Караул! – рявкнул Крачин, и в комнату вошли два кирасира. – Уведите пленного.
Менсалиец широко улыбнулся, отвесил шутовской полупоклон и, насвистывая, исчез за дверью. А Аксель жестко посмотрел на Хачина:
– Мы грузили взрывчатку с приотской маркировкой.
– Это диверсионная акция, дружище, – пожал плечами тот. – А насчёт пассажирского я ничего не знаю. Мне приказано взорвать мост.
– Вместе с эшелоном.
– С военным эшелоном, – уточнил Хачин.
– Убинурский скорый пойдет в семь. – Аксель бросил на стол книжечку расписания. На её обложке отчётливо отпечаталась половина следа менсалийского сапога. Красным отпечаталась, и отнюдь не соком кленовки.
– Из нас хотели сделать преступников?
Сапёр поджал губы, выдержал взгляд Крачина и спокойно произнёс:
– Аксель, я больше ничего не скажу. Но я вижу, что обстоятельства изменились, поэтому приму любое твоё решение. И ни на чём не буду настаивать.
Поднялся и вышел.
– Дерьмо! – выдохнул Адам.
Он догадался.
– В поезде едет кто-то важный, – угрюмо произнес Аксель. – Важный настолько, что его хотят убить и те, и другие. И ещё настолько, что и те, и другие плевать хотели на пассажиров.
– Я не могу поверить, – вздохнул Сантеро. – Не могу.
– Приотцы прислали менсалийцев, ушерцы хотели отправить только эрсийцев, – жёстко продолжил Крачин. – Подбор исполнителей говорит сам за себя, дружище: здесь готовилось преступление.
– И что мы будем делать?
– Для начала обо всём забудем.
– Что?! – Сантеро яростно посмотрел на друга. – Забудем? Эти люди… Они хотели… Они…
– В первую очередь они обладают огромной властью, поэтому хватит хлюпать капсюлем, – угрюмо произнёс Аксель. – Возможно, Хачин знает или догадывается, кто это, но будет держать язык за зубами, и я Карла понимаю. Все, что мы можем, – спасти пассажиров. Скажем, что вступили в бой и поэтому не смогли взорвать мост вовремя.
– А Хачин?
– Я поговорю с Карлом.
– Если ты в нём уверен…
– Тревога!
* * *
Можно ли представить себе хоть что-нибудь более идиотское? Наверное, да, однако Ян Хильдер не обладал настолько развитой фантазией.
С другой стороны, это война, необходимо быть готовым к любой ситуации, даже идиотской, и позже Ян признавался себе, что виноват: имело смысл выслать вперёд дозорных, посмотреть, что к чему, но кто, Пустота вас раздери, кто мог предполагать такое? И когда…
Впрочем, обо всём по порядку.
– Волосатики!
Нет, ещё раньше.
Вот они поднимают клубы пыли, похожие на придавленные к земле облака. Мчатся по грунтовой дороге, торопятся, потому что осталась последняя лига, времени чуть, и Хильдер сказал, что, если не успеют, лишит эскадрон увольнительных на неделю. Стимул Ян выбрал правильный: водители прибавили так, словно каждому «Доннеру» приделали дополнительный кузель. Гонку, разумеется, не устраивали, но скорость набрали знатную. На холм, что закрывал вид на мост, вылетели азартно, лихой кавалерийской вольницей, а не тяжёлым броневым клином, и вот тогда-то прозвучало: