– Все мужики – животные.
– Иногда их скотство возбуждает.
– Вот этого я никогда не могла понять, – поморщилась Колотушка. – Почему тебе нравятся мужланы?
– Иногда.
– Они омерзительны.
– Не всегда, – рассмеялась Григ, опускаясь на стул.
Уверенные жесты, высокомерные взгляды, военная форма, хоть и без знаков различия, но очевидно дорогая, офицерская, – Орнелла рассчитывала, что даже самые тупые из упившихся вояк разглядят признаки высокого положения девушек и остерегутся с выступлениями. Но нет, не разглядели. Или не захотели разглядывать.
Едва девушки уселись, едва осведомились у подскочившего официанта:
– Птица есть?
Как тут же услышали с соседнего столика:
– Вы сюда пришли объедаться?
И молча посмотрели на шутника: черноглазого красавчика в зелёной форме стрелкового лейтенанта. А три его дружка подарили Орнелле и Колотушке многозначительные ухмылочки.
– Попросите, накормим, – продолжил остряк. – Не обидим.
– Только не спрашивай, сколько за ночь, – попросила Григ.
– Почему? – притворно растерялся лейтенант. И тут же «нашёлся»: – Работаете даром?
Остальные стрелки встретили шутку дружным гоготом.
– Моя подруга пообещала отрезать язык тому, кто задаст этот вопрос, – объяснила Орнелла, кивнув на Колотушку. – А так отделаешься побоями.
– Что?!
Остряк допустил стандартную ошибку: отметил только выдающуюся грудь Эбби, не обратив внимания на широкие плечи, мускулистые руки и в целом на то, что Колотушка была слишком крепкой для женщины. И ещё остряк не верил, что кто-то способен придать ему мощное ускорение, ухватив за грудки всего одной рукой и резко рванув на себя. И уж тем более не мог представить, что второй рукой грудастая девица способна нанести настолько тяжёлый удар в челюсть, что, придя в себя, он сравнивал его с тычком разъярённого быка. Но это потом. А тогда сознание стремительно оставило лейтенанта, он мешком повалился на пол, а Григ навела пистолет на подскочивших дружков и прошипела:
– Я не дерусь в кабаках.
Возникла многозначительная пауза, во время которой военные старательно прикидывали, сумеют ли они добраться до наглой сучки? А разрядил обстановку громкий голос из-за стола галанитских инструкторов.
– Наши приотские друзья не привыкли видеть женщин в военной форме, – сообщил тощий майор в чёрном мундире панцирника. Хлебнул пива и добавил: – Но они быстро учатся, знаю по опыту.
– Это так? – осведомилась девушка, продолжая разглядывать приотцев.
– Всё в порядке, – выдавил один из офицеров. – Нам не нужны проблемы.
– Вот и хорошо. – Орнелла вернула пистолет в кобуру и перевела взгляд на прижавшегося к стене официанта: – Две порции утки и белое линегартское урожая прошлого года.
– Слушаюсь.
Официант исчез, посрамлённые приотцы утащили бесчувственного остряка за дверь, а оставшиеся в зале офицеры дружно перестали замечать Орнеллу и Эбби, вернувшись к разговорам, вину и податливым девицам.
– Тем не менее тут полно приличных самцов, – заметила Григ, с интересом оглядывая зал.
– Давай им тоже наваляем, – предложила ещё не остывшая Эбби.
– Зачем? – улыбнулась Орнелла и кивнула на один из столиков: – Как тебе вон тот панцирник?
Не тощий галанит, который помог им избежать потасовки, а высокий приотец, хмурящийся на краю развесёлой компании.
– Простоват, – оценила Колотушка, бросив быстрый взгляд в заданном подругой направлении. – И какой-то блёклый.
– В тихом омуте черти водятся.
– Эту поговорку придумали о женщинах.
– Не только.
– Хорошо, допустим, он заслуживает внимания. – Колотушка наклонилась к подруге. – Расскажешь, что мы делаем в этой дыре?
К удивлению Эбби, Орнелла весьма легко – во всяком случае, внешне, – пережила гибель группы. И ранение, кстати, тоже. Пара дней хмурого настроения, и погибшие парни вылетели из памяти Григ, как пробка вылетает из бутылки игристого: стремительно и безвозвратно. Колотушке такое пренебрежение категорически не понравилось, однако делать Орнелле замечание Эбби не стала и с головой погрузилась в формирование нового отряда. Людей собрали быстро, успели провести несколько тренировок в группе, отрабатывая командное взаимодействие, изучали планы Унигарта: Григ обмолвилась, что их следующее задание будет связано с лысым адигеном, но оказались в Межозёрье, в скучном, как прополка ревеня, Ильвеньгенбуре. Планы Арбедалочика в очередной раз поменялись, и похищение Касмы было отложено.
– Так что мы делаем в этой дыре?
– Ждём наступления.
– Чьего?
Григ подождала, пока официант выставит на стол бокалы и запотевшую бутылку, попробовала белое, удовлетворённо кивнула и ответила:
– Землеройки планируют умыть волосатиков, Абедалоф уверен, что получится.
– Наша задача?
Эбби прекрасно понимала, что их группу в атаку на ушерские бронетяги не пошлют – слишком ценный инструмент; предположила, что придётся провести диверсионную операцию в тылу землероек, и почти не ошиблась.
– Ушерскими войсками командует вице-адмирал Мальдо, его ставка находится в Фадикуре. Там же базируется аласорская группировка паровингов, одним из подразделений которой командует полковник Кира Дагомаро. Уловила?
– Дочь ушерского консула?
– Ага, – подтвердила Орнелла, сделав глоток вина. – Нам приказано доставить её в Линегарт.
Обычная, в общем, операция. Даже слишком лёгкая, нужно отметить, операция, учитывая, что в центре переполненного войсками Фадикура волосатики чувствовали себя в абсолютной безопасности.
Суть задания была предельно понятна, однако без вопросов не обошлось.
– Почему бы не выкрасть девчонку сейчас, пока наступление не началось?
– Кира только сегодня вернулась в Фадикур.
– Вот и надо идти сегодня.
– Вот и пойдём, – в тон подруге ответила Григ. – Сегодня пойдём.
И усмехнулась, увидев понимание на лице Колотушки. А потом повернула голову и в упор, не стесняясь, посмотрела на привлекшего её внимание капитана-панцирника. Однако видела Орнелла не приотца, в омуте которого должны водиться черти, а лысого адигена, заставившего её проиграть. Именно с ним мечтала встретиться Григ, хоть в бою, хоть в постели. Чтобы доказать своё превосходство. Чтобы победить. Чтобы…
Ноздри Орнеллы раздулись, и она, не сводя глаз с приотца, прошептала:
– Нужно торопиться. У нас мало времени.
* * *
Десять месяцев из двенадцати знаменитые приотские озёра напоминают гигантские тарелки супа; не формой, конечно же, а необыкновенным спокойствием содержимого. Ровная до невозможности гладь кажется нарисованной на широкой груди континента, едва рябится на ветру, и даже война не могла её растревожить. Да и на что способна война? Сбросить в голубую воду бомбу? Устроить над идеальной поверхностью сражение? Изгадить кровью?