Которых с огромным трудом удалось выставить за дверь, чтобы побыть наедине с красавчиком Алленом.
Внутренние отсеки бронепоезда были весьма тесными, но на вагон командующего это не распространялось: на первом уровне большой салон, в котором без труда помещались тридцать человек, кабинет, туалетная, помещения для охраны и прислуги; на втором – ещё один кабинет и несколько спален. Поездка была короткой, всего несколько часов, поэтому Селтих не ложился, а всю дорогу провёл за письменным столом. Сейчас же, отпустив адъютанта, он поднялся на ноги, прошёлся по кабинету, недовольно поглядывая на тщательно зашторенные окна – бронепоезд соблюдал светомаскировку, и остановился перед подробной топографической картой. Небольшие леса, рощицы, перелески, холмы, овраги, речушки, ручейки и снова леса. В Межозёрье практически не было характерных для Приоты открытых пространств, и именно этот факт помог Ере удержать волосатиков. Однако теперь ему предстояло решать другую задачу – атаковать. И лески, рощицы, овраги и ручьи станут играть против него.
– Прорвусь, – прошептал командующий. – Прорвусь.
Как это было раньше.
Как это было всегда.
Ере Селтих был старшим сыном Абе Селтиха, преуспевающего скотопромышленника с правого берега Хомы. Обширные пастбища, на которых паслись тучные стада, поставки шерсти, мяса, кожи, молока и масла, большой дом на берегу озера, покорная жена, шесть-восемь детишек, две-три любовницы и приумножение семейного капитала – вот что ожидало Ере по праву рождения. К этому его готовил старый Абе, но готовил, судя по всему, плохо, потому что в восемнадцать лет Ере заявил, что отправляется на Галану, в военный университет. И добавил, что хочет войти в историю.
Абе среагировал стандартно: лишил строптивого сына наследства и выгнал из дому. Никакой помощи и никакой поддержки! Крутой поворот судьбы едва не сломил юношу, но помогла бабка, отдавшая любимому внуку старинное ожерелье. Полученной за драгоценность суммы хватило, чтобы купить билет на Галану и оплатить два года учебы из пяти. На первый взгляд, мало, но этого оказалось достаточно: всего через год перспективного курсанта заприметили, и Компания стала платить Селтиху стипендию. С этого момента судьба Ере была предопределена.
Окончив университет, он пять лет прослужил в войсках Компании, после чего был прикомандирован к Генеральному штабу и окончил его Академию. Получив полное военное образование, Ере провел первую самостоятельную операцию – Шалимский прорыв на Менсале, показав себя умным, смелым и решительным командующим. Селтих хотел воевать дальше, ему понравилось побеждать, однако оказалось, что у Компании есть на него планы, и Ере предложили вернуться на родину. Полтора года Селтих просидел в тени, терпеливо служа под началом замшелых приотских «военачальников», с раздражением выслушивая их пустые разглагольствования о стратегии и тактике. Но в конце концов его час пробил: галаниты убедили Махима назначить Ере начальником Генерального штаба и замкнули на него все вопросы, связанные с военной реформой. И тут Селтих по-настоящему развернулся. Он перетряс командование, расставив повсюду верных людей, реорганизовал систему управления и добился принятия пакета нужных законов, наделивших его правом проводить «предварительную мобилизацию», – после этого приотская армия выросла вчетверо. Авторитет Ере поднялся до заоблачных высот, и даже консул был вынужден принимать решения с оглядкой на всемогущего командующего.
Ере оказался на самом верху, но…
Но что дальше? По всему выходило, что после войны ему предстояло стать сенатором, затем – консулом, но недавно появилась ещё более заманчивая перспектива. Недели две назад Арбедалочик намекнул, что Компанию не устраивает нынешнее положение дел: надоело тратить время на уговоры сенаторов и консулов, надоело тратить деньги на проведение выборов.
«Кардония находится в центре крупного сплетения, у вас есть и мощная материальная база, и огромные людские ресурсы, не хватает лишь по-настоящему сильного человека, который бы не побоялся взять на себя ответственность за будущее объединившейся наконец-то планеты».
Эти намеки перекликались с мыслями самого Ере.
Что делать с огромной армией, которая появится на Кардонии после войны? Точнее, с двумя армиями. Куда девать ветеранов: умных офицеров и опытных солдат? Возвращать в поля? Гнать на фермы, фабрики, одним словом – в рабочие? А они захотят? Часть, безусловно, захочет, многие рекруты начали мечтать о демобилизации ещё до того, как им выдали винтовку и заставили принести присягу. Но ведь будут и те, кто настолько привык к оружию, что не сможет с ним расстаться. Будут солдаты проигравшей стороны, которые захотят мстить. Куда они пойдут? В лучшем случае в наёмники, отправятся на «горячие» планеты за толстым золотым цехином, в худшем – станут преступниками, начнут сбиваться в банды. Придётся тратить деньги на создание мощной полиции, истреблять собственноручно подготовленных людей вместо того, чтобы оставить их в армии и направить… Да хотя бы против Белиды. Или Эрси, на которую Компания давно точит зуб. Можно начать и с менее развитых планет сплетения – непринципиально. Принципиально то, что на Кардонии сохранится армия, во главе которой встанет решительный человек.
Диктатор.
От блестящих перспектив голова могла закружиться у кого угодно, но Ере, несмотря на всё своё тщеславие, умел оставаться спокойным и сосредоточиваться на главном. Он прекрасно понимал разницу между «хотеть» войти в Историю и «мечтать» войти в Историю, а потому, отвлекшись ненадолго на перспективы, он полностью переключился на предстоящую битву.
– Господин командующий.
Выстроившиеся на перроне офицеры синхронно поклонились появившемуся из вагона Селтиху. Эту традицию тоже ввела Компания – кланяться. Казалось бы: небольшое, особенно ничего не значащее движение, элементарная вежливость, а как приятно видеть склонённые головы.
– Происшествия? Проблемы?
– Всё идет по плану, господин командующий. Хотите отправиться в штаб?
«Как же здорово, когда все вокруг только и делают, что пытаются угодить. Нельзя, чтобы из людей исчезла услужливость».
– В штаб? – Ере посмотрел на часы: полночь. В штабе сейчас скучно: пакеты с приказами отправлены, командиры частей вскрыли их и начинают поднимать по тревоге личный состав. Примерно через тридцать минут начнётся массовое передвижение войск: в зависимости от места дислокации частям придётся пройти от тридцати до ста лиг и вступить в бой «с колёс», но ничего не поделаешь – это был единственный способ сохранить операцию в секрете.
– В штаб? – повторил адъютант.
– Отвезите меня к лётчикам, хочу лично убедиться, что у них всё в порядке, и сказать пару напутственных слов.
Современный командующий не принимает участия в сражении, но солдаты не должны забывать, кто отправляет их за славой.
И за смертью.
Давным-давно, в те славные времена, что называются юностью… Кажется, тогда ей только стукнуло шестнадцать… Или семнадцать? Шестнадцать! Да, именно шестнадцать. Как раз в то лето, когда она окончила Мельниграцкую школу для девочек, готовилась к поступлению на медицинские курсы и безоглядно влюбилась в Марти Пестона с соседней улицы, – именно в то лето Григ прочитала знаменитую поэму Баса дер Кольдера «Летящие на драконе». Архаичные стихи – а «великий романтик Герметикона» умер двести с лишним лет назад – произвели на шестнадцатилетнюю Орнеллу неизгладимое впечатление. Она три раза перечитывала историю удивительного путешествия на спине крылатого исполина, знала её едва ли не наизусть и, полностью погружаясь в гениальную книгу, неоднократно чувствовала на лице упругий поток встречного ветра – так же, как чувствовали его герои «Летящих».