Как ей хотелось рассказать про Антонио своей сестренке, рассказать, что она влюблена, что у нее такой сильный, красивый и заботливый парень. Но как скажешь ей, что Антонио — вампир? Да и остальным родственникам… представить себе невозможно. Станут задавать ненужные вопросы и еще больше все запутают. Как так, вампир, да разве это мыслимо? А то, что она жить без него не может, им просто невдомек.
По правде говоря, никто не понимал, откуда Антонио брал силы. Сам Антонио был убежден, что ему помогает Бог. Дженн просто не думала об этом. Она знала одно: никто, включая и самого Антонио, слыхом не слыхивал про других вампиров, которые по своей воле пошли бы против своих, встали бы на сторону добра.
Дженн споткнулась о неровный тротуар, память о землетрясении 1989 года. Она выровняла шаг и внутренне встряхнулась. Не расслабляться! Она всегда боялась отвлекаться на посторонние мысли. Слава богу, хоть еще светло, но все равно ничего хорошего этот туман не сулит. А тут еще отец идет рядом, и в случае чего его надо защищать.
Она посмотрела на отца: он молча пыхтел, преодолевая подъем. Весь напряженный какой-то. Пальцы сжаты в кулаки, мышца на щеке дергается. Помогая родным своего друга, он очень рискует, и ему, конечно, страшно. Да-да, ему сейчас нелегко, и она это понимает.
— Папа, ты все сделал правильно, — сказала она, стараясь говорить шепотом.
Хотя до захода солнца есть еще время, враг хитер, всюду могут быть уши.
— Надеюсь, — пробормотал отец.
Они прошли мимо еще десятка больших, роскошных домов. Вокруг клубился туман, время от времени приоткрывая то часть стены с безвкусной лепниной эпохи королевы Анны, то кусок изгороди, а один раз даже двух каменных львов, стоящих рядом с вымощенной булыжником дорожкой. Было такое чувство, будто перед ними мелькают разрозненные части какой-то загадочной картины. А потом туман загустел уже всерьез и закрыл собой все вокруг.
Отец остановился. Он положил руку на белый частокол ограды и стоял, словно глубоко о чем-то задумался.
— Другого пути нет, — простонал он.
— Что? — переспросила Дженн, оглядывая улицу и проверяя, не следят ли за ними.
Все ее чувства были крайне напряжены. Но кругом был только сплошной белый туман.
— Папа!
Отец распахнул калитку. Она внутренне собралась, стараясь сохранять полную боевую готовность. Нужно быть готовой ко всему, чтобы с ним ничего не случилось. Защитить его от любой опасности.
С той стороны, откуда они пришли, послышался звук быстрых шагов. Кто-то бежал вслед за ними.
— Они… Я думал, что наша встреча состоится в доме, — пробормотал папа.
— Папа! Зайди за калитку! — громко прошептала она.
— Я… о, Дженн…
— Папа!
Кажется, происходит что-то не то.
— Папа!
Он снова застонал. Невидимый бегун все приближался, звук быстрых шагов становился все тверже и громче. Встревоженная Дженн вытащила из колчана кол. Охотники не должны убивать людей. «А что, если это какой-нибудь соглядатай или охранник? Что, если они знают отца в лицо, потому что работа у них такая?» Она крепче сжала кол; жаль, что у нее нет пистолета. Сердце стучало, как пулемет, все чувства были до предела обострены.
Отец прошел через калитку. Она протянула к нему руку, но между ними клубился сплошной туман, и теперь она его не видела.
— Папа, надо уходить отсюда, — сказала она, снова повернувшись туда, откуда они пришли.
Шаги становились все громче. Кто-то явно, и не скрываясь, направлялся к ним. Кровь гулко стучала в ушах. Может быть, это просто какой-то бегун тренируется. Интересно, какой дурак занимается бегом в таком тумане?
— Нет, я же обещал, — ответил отец.
— Папа, подожди. Стой на месте и никуда не уходи.
Она ждала, готовая ко всему, все мышцы ее были напряжены. За спиной слышались тихие шаги отца, впереди — приближающиеся гулкие удары подошв об асфальт человека, бегущего прямо к ней.
Дженн приняла боевую стойку и приготовилась к бою.
Вот он уже совсем близко.
Дженн высоко подняла кол, страх охватил все ее существо. А если это полицейский с пистолетом? Или солдат с автоматом «узи»? Что, если этот дом давно известен, как место встречи членов сопротивления? Нельзя допустить, чтобы их схватили. Нельзя допустить, чтобы ее отца кто-то узнал. Если его увидят с людьми, защищая которых погиб его коллега по работе, его тоже убьют.
«И маму убьют, и Хеду тоже».
«Мне нельзя убивать людей. Если только мне не грозит явная опасность».
Уже слышно было неровное дыхание бегуна; она напрягла глаза, пытаясь разглядеть его в тумане. Незнакомец уже был всего в нескольких шагах, но туман был слишком густой, чтобы можно было разглядеть.
«Стой и назови свое имя!» — хотела уже закричать Дженн, но не рискнула, опасаясь, что ее услышит кто-нибудь еще.
Еще ближе.
Она замахнулась, готовая, если понадобится, вонзить кол прямо в грудь незнакомцу, и понимая, что это будет нарушением всех принятых ею на себя обетов. Хотела крикнуть отцу, чтобы он бежал. Вдруг перед ней возникла девичья фигурка, и Дженн уже замахнулась колом.
— Хеда!
— Берегись, сзади! — взвизгнула Хеда.
Дженн резко повернулась, и рука ее не дрогнула. Из тумана выскочила женщина, бросилась на нее, и во рту ее сверкнули острые клыки, но Дженн успела вонзить кол ей прямо в сердце.
— О, Боже, Господи, Боже мой! — вскричал отец, а вслед за ним закричала и Хеда.
Ужас охватил Дженн. Ведь день еще не кончился. Неужели она убила человека?
Но через секунду тело женщины рассыпалось в прах; Хеда все кричала в истерике и никак не могла остановиться.
«Вампир?! В дневное время?»
Но на нее надвигалось еще пятеро вампиров, горящие глаза их не мог скрыть никакой туман. Отец метнулся к ней, тяжело дыша, одной рукой он закрывал лицо, другую прижимал к груди. За спиной Дженн слышно было, как Хеда борется с очередным приступом астмы.
Дженн отступила на шаг назад; вампиры, рассыпавшись веером, брали ее в кольцо. Вот, значит, как, вампиры… В дневное время.
Она растерянно моргала глазами.
— Но как…
Самый высокий из них, щеголяющий классической внешностью вампира вплоть до гладко зачесанных назад черных волос и черного плаща, насмешливо улыбнулся:
— А ты разве не слышала, деточка, про густые туманы Сан-Франциско? Туман ведь рассеивает солнечный свет, и нам от него никакого вреда.
«Туман? Да-да, туман, конечно, туман! Вот почему Сан-Франциско стал их цитаделью. Вот почему вампиры совсем распоясались. И люди… — взгляд ее метнулся к отцу, стоящему с опущенными плечами, закрывшему руками лицо, как двухлетний ребенок, который не хочет смотреть на что-то страшное. — Люди это знают!»