— Дай-ка сюда, ты раздавишь все ягоды. — Эм забрала у меня пакет. — Маркус так любит клюкву.
— Успеешь поесть. — Сара подтолкнула меня к буфетной. — Да шевелись же, что ты как маленькая.
Заклинания у меня получались столь же плохо, как в отроческие годы. Я никак не могла запомнить, с чего они начинаются, путала слова, и заканчивалось это все катастрофой.
— Зажги, — сказала Сара, поставив на стол свечу.
Этот простой трюк был под силу даже подростку, но у меня либо фитиль чадил, не желая воспламеняться, либо воспламенялось что-то еще. На этот раз я подожгла пучок сушеной лаванды.
— Это не просто слова, Диана, — молвила, потушив пожар, Сара. — Их нужно произносить со смыслом. Попробуй еще раз.
Я пробовала еще, и еще, и еще. Фитилек затеплился и снова погас.
— Не выходит. — Руки у меня зудели, ногти посинели, с досады хотелось заорать в голос.
— Колдовским огнем управляешь, а свечку зажечь не можешь.
— Не управляю я им. Просто мои движения напоминают тебе о ведьме, которая это умела делать. И мне в первую очередь надо учиться этому, а не твоей ерунде, — кивнула я на засаленный колдовской фолиант.
— Полагаться во всем на магию — все равно что резать хлеб бензопилой. Иногда и ножа достаточно.
— Знаю, ты о магии невысокого мнения, но во мне ее хоть отбавляй, и она рвется наружу. Кто-то должен научить меня ее контролировать.
— Я для этого не гожусь, — признала с сожалением Сара. — Огонь и вода мне не подчиняются — с этим надо родиться. Но чтобы ты научилась зажигать свечку с помощью простейшего заклинания, я как-нибудь добьюсь.
Сара, конечно, была права, но слишком уж много времени уходило на эту науку. И чем мне помогут чары, если я снова дам течь?
Пока я бормотала над свечкой, Сара рылась в своей колдовской книге.
— Вот хорошая задачка. — Она показала на страницу, испещренную бурыми, зелеными и красными пятнами. — Чары, вызывающие так называемое эхо: оно повторяет слова, сказанные далеко от тебя. После свечки займемся этим.
— Нет уж, давай прервемся. — Я сделала шаг… и очутилась в яблоневом саду.
— Диана, где ты? — кричала Сара.
Мэтью, сбежав с крыльца, быстро засек меня и в два прыжка оказался рядом.
— Ты что творишь? — Он держал меня за локоть, боясь, как бы я опять не исчезла.
— Хотела спастись от Сары, и вот… То же самое было в ту ночь, когда приехали Маркус и Мириам.
— Может, тебе яблочка захотелось? Вышла бы в кухню, и все.
— Нет, — коротко ответила я.
— Слишком много всего и сразу, ma lionne?
— Не получается у меня с заклинаниями. Как со всякой…
— Точной наукой? — подсказал он.
— Терпения не хватает, — призналась я.
— Чары и заклинания, возможно, не твое излюбленное оружие, — Мэтью обвел пальцем мои стиснутые челюсти, — но ты им научишься. — Приказ, пусть и не прямой, я услышала безошибочно. — Пойдем, съешь что-нибудь — глядишь, настроение и улучшится.
— Руководишь? — мрачно спросила я.
— А ты только сейчас заметила? Уж сколько времени работаю руководителем на полную ставку.
На кухне он стал читать мне вслух из газеты — про снятых с деревьев кошек, пикник пожарной бригады и приготовления к Хэллоуину. Съев под эти новости полную тарелку чего нашлось, я обрела силы вернуться к Саре и бишоповской книге. Помня о Мэтью, я старалась не отвлекаться от тетушкиных подробных инструкций.
После нескольких часов зажигания свечки и вызова эхо — без особых успехов в том и другом — Мэтью постучался к нам и повел меня на прогулку. Натянув толстый свитер и старые кроссовки, я пулей вылетела наружу. Мэтью шел за мной не спеша, нюхая воздух и оглядывая поля вокруг дома.
Сумерки в конце октября наступают рано. Это время дня я теперь любила больше всего: Мэтью, как я уже говорила, был жаворонком, и на закате его защитные инстинкты слабели. Меркнущий свет смягчал очертания его могучей фигуры и делал бледность не столь заметной.
Мы гуляли рука об руку, радуясь, что остались наедине. На опушке нашего леса Мэтью прибавил шагу, но я медлила — домой мне пока не хотелось.
— Идем, — поторопил он.
— Нет. Можем мы прогуляться перед обедом, как нормальная пара?
— Мы самая ненормальная пара в штате Нью-Йорк. Если будешь так плестись, то замерзнешь.
— А ты что предлагаешь? — Живущий в Мэтью волк, как я успела заметить, обожал бродить вечером по лесу. Дразня меня и побуждая проявлять свою магию, Мэтью превращал это в игру — нудные уроки он оставлял Саре.
— Хотя бы пятнашки. Поймай меня!
Я засмеялась и побежала за ним, держа в уме его широкую спину. Воображая, как прикасаюсь к ней, я набрала неплохую скорость, однако ловкости у меня не прибавилось. Полет в сочетании с ясновидением впаял меня в большой куст, но Мэтью не дал мне упасть.
— Ты пахнешь дымом и вольным воздухом, — сообщил он, сунув нос в мои волосы.
В этот момент я почувствовала в лесу какую-то аномалию. Неправильное преломление последних отблесков света и мое внезапно прерванное движение складывались в ощущение чьего-то враждебного присутствия, темной ауры.
— Здесь кто-то есть, сказала я, оглянувшись через плечо.
Ветер дул в противоположную от нас сторону. Мэтью принюхался и проронил тихо, прижав меня к стволу белого дуба:
— Вампир.
— Друг или враг?
— Быстро домой. — Мэтью достал телефон, нажал кнопку быстрого набора и выругался, попав на голосовую почту. — Кто-то выслеживает нас, Маркус. Сюда. — Ветер переменился. — О Господи, нет. — Мэтью набрал короткое СМС и зашвырнул телефон в кусты.
«SOS, Жюльет», — говорилось в его сообщении.
— Сделай то же самое, что и днем, — сказал он, сжав мои плечи. — Перенесись домой. Это не просьба, Диана, это приказ.
Мои ноги точно в землю вросли.
— Я не знаю как. Не могу.
— Можешь. — Он продолжал прижимать меня к дереву, закрывая собой от леса. — С этой женщиной меня когда-то давно познакомил Герберт. Она очень сильная, и доверять ей нельзя. Мы провели вместе некоторое время: Франция восемнадцатый век, Нью-Орлеан девятнадцатый. Я тебе потом расскажу, а сейчас дуй домой.
— Я без тебя не уйду. Кто такая эта Жюльет?
— Мое имя Жюльет Дюран, — произнес с высоты мелодичный голос, в котором слышался французский и еще какой-то акцент. Мы с Мэтью задрали головы. — Ну и кашу заварили вы оба.
На ветке ближнего клена сидела вампирша — молочная с примесью кофе кожа, каштаново-медные волосы, ореховые миндалевидной формы глаза. В одежде осенних тонов, коричнево-золотисто-зеленых, она казалась продолжением дерева. Ее хрупкое сложение, как я уже знала, маскировало громадную силу.