И она действительно не могла представить себе ничего хуже этого. Отчасти по этой причине Талли не пошла на похороны Ханта, и вот теперь ей предстояло заниматься организацией похорон собственного отца.
— Можно я поеду с тобой? — спросил он, и Талли с признательностью кивнула.
От горя у нее буквально опустились руки, и она не знала, что и как нужно делать. А Джим смотрел на нее и видел не всем известную знаменитость, а несчастную женщину, которая перенесла тяжелую потерю и очень нуждалась в помощи.
И он готов был эту помощь ей оказать.
— Мне бы очень этого хотелось, — сказала Талли и, поднявшись, отправилась на поиски своей сумочки.
Через несколько минут они уже тронулись в путь на его машине. В дороге Талли думала о том, как переменилась ее жизнь за какой-нибудь год. Ее обокрала и обманула та, кого она считала самой близкой подругой, ей изменил любовник, а теперь и отец ушел из жизни… Это показалось Талли настолько несправедливым, что слезы снова брызнули из ее глаз. Она чувствовала себя бесконечно несчастной, одинокой и уязвимой, и даже присутствие рядом Джима ее почти не утешало. Лишь немного успокоившись, Талли подумала, что происшедшее с ней может случиться с каждым и что печальная история, в которую она угодила, должна служить для нее постоянным напоминанием о том, что все люди на самом деле легко ранимы и что даже самые благоприятные обстоятельства могут в мгновение ока измениться к худшему. Обратное, впрочем, тоже было справедливо, и, подумав об этом, Талли слегка приободрилась.
— Когда-то, — проговорила она негромко, — за меня все делала Бриджит. Я имею в виду — даже самые обычные дела. И только если без меня было не обойтись, Бриджит брала меня с собой. И ты знаешь, меня это устраивало… — Талли повернулась к Джиму. — Иметь рядом такого человека, знать, что он обо всем позаботится, — все равно что иметь старшую сестру или мать. У меня никогда не было ни братьев, ни сестер, а мама умерла, когда я была маленькой, поэтому мне, наверное, так нравилось, что рядом постоянно находится кто-то, кто обо мне заботится, оберегает, ограждает от неприятностей. Это было… чудесное ощущение, другого слова я не подберу. Я жила как в сказке, не знала никаких забот, а главное, я считала себя в полной безопасности. И вдруг, в один миг все переменилось, и я поняла, что моя безопасность была лишь иллюзией. Когда я осознала, что Бриджит действительно сделала то, что́ она сделала, это стало для меня настоящим шоком. Это было все равно что подвергнуться насилию со стороны человека, которого любил и которому бесконечно доверял. Даже когда я узнала, что Хант мне изменил, мне было не так больно… Наверное, все дело в том, что Бриджит я знала куда дольше и за семнадцать лет привыкла во всем на нее полагаться. У меня даже близких подруг никогда не было, потому что у меня была Бриджит и мне ее вполне хватало. Потерять ее было все равно что потерять родственника… — Талли покачала головой. — Теперь я осталась одна, но это не значит, что я не смогу сделать то, что мне сейчас предстоит. — Эти слова прозвучали так, словно она старалась убедить в сказанном самое себя. — Только это очень тяжело… — добавила Талли после паузы, и Джим кивнул. Он хорошо представлял себе, что́ она чувствует, и приехал к Талли, чтобы быть с ней до конца этого едва ли не самого трудного дня в ее жизни.
Бросив на нее быстрый взгляд, Джим увидел, что Талли сидит совершенно прямо и смотрит на дорогу перед собой. Под ногами у нее валялись грязные бейсбольные кроссовки Бобби, а на заднем сиденье лежала его бита. Сама машина тоже была довольно скромной: ни в ней, ни во всей жизни Джима не было ничего «звездного», суперэффектного, и все же, несмотря на это, он чувствовал себя с Талли удивительно свободно.
— Именно поэтому я и считаю преступление, которое совершила Бриджит, достаточно тяжелым, — сказал он. — И неспроста суды считают злоупотребление доверием отягчающим вину обстоятельством. На мой взгляд, это даже хуже, чем похищение денег. В конечном итоге злоупотребление доверием означает глубокую моральную травму, нанесенную человеку, который тебе верит и тебя любит и который поэтому перед тобой совершенно беззащитен. Иными словами, последствия подобных преступлений могут быть катастрофическими — такими, что никакими деньгами их не измерить.
Талли удивленно покосилась на него. Похоже, Джим много размышлял на эту тему и имел собственное аргументированное мнение.
— Быть может, это мне урок, — сказала она печально. — Никому не доверять и полагаться только на себя. — «И никого не любить», — мысленно добавила Талли.
Она на собственном горьком опыте убедилась, к чему это может привести. Только сейчас Талли стало окончательно ясно, как глупо и наивно она себя вела и какой была соблазнительной и легкой мишенью для каждого, кто захотел бы воспользоваться ее деньгами или положением.
— Во всем полагаясь на Бриджит, я разленилась и совершенно разучилась сама о себе заботиться, но теперь все будет иначе, — проговорила она извиняющимся тоном, но в глубине души Талли ощущала необычайный прилив гордости и сил.
Ей нравилось сознавать, что теперь она будет делать все сама. Правда, в последнее время она часто думала о том, что нанять нового помощника или помощницу все-таки придется. Этого настоятельно требовала ее профессиональная деятельность, но Талли рассудила, что одно другому не мешает. Одно дело поручить помощнику, скажем, организацию натурных съемок, и совсем другое — отдать ему на откуп все заботы о своих сугубо личных нуждах. От последнего она твердо решила воздерживаться, да и спешить Талли в любом случае не собиралась, поскольку после печального опыта с Бриджит ей было неприятно даже думать о том, что рядом с ней снова будет находиться посторонний человек, который просто по характеру своей работы будет знать о ней слишком многое.
— Ну, рано или поздно доверять кому-то все равно придется, — проговорил Джим, но она отрицательно покачала головой.
— Может быть, и нет.
В ее жизни почти не осталось людей, которым она могла бы — и хотела — доверять. Фактически теперь у нее была только Макс, но, как ни суди, она была еще слишком молода. Нет, дело было вовсе не в том, что Талли считала ее глупой или безответственной, и все же, случись что, она не смогла бы на нее опереться — да и не стала бы, ведь Макс была ее дочерью, ее единственным ребенком. Что касалось ровесников или людей постарше, то тут Талли оказалась фактически в пустоте, и поэтому поступок Джима, протянувшего ей руку помощи, был для нее так важен.
Они сами не заметили, как добрались до похоронного бюро. Джим припарковался на стоянке для клиентов и вслед за Талли вошел внутрь. Он был в джинсах, кроссовках и белой футболке, однако, несмотря на это, выглядел вполне солидно, да и держался с достоинством. Сама Талли все еще была в вытертых до дыр шортах и старой майке Макс, но ей было на это наплевать. Главное, считала она, вовсе не внешность, а то, что у нее в душе; во всяком случае, ее манера одеваться нисколько не переменилась, и Джиму это даже нравилось. Насколько он успел узнать, как из опыта личного общения, так и из собранных в рамках расследования материалов, Талли была честной, порядочной женщиной, на которую нисколько не повлиял ее звездный статус. В прошлом Джиму приходилось сталкиваться с голливудскими знаменитостями, но Талли была нисколько на них не похожа. С ним она всегда держалась по-дружески просто и никогда не подчеркивала, что она звезда, а он — обычный агент, и Джим бесконечно ее за это уважал. Очень немногие вели бы себя на ее месте так же.