Дежурный сотрудник похоронного бюро был вежлив и внимателен. Сначала он повел их выбирать гроб, потом предложил несколько вариантов погребальных служб, и Талли выбрала церковное прощание. Потом клерк попросил приготовить отцовскую фотографию, которая будет выставлена в церкви, а также костюм, в котором Сэма должны были положить в гроб, но и это было еще не все. Ей предстояло купить участок на кладбище, написать некролог, выбрать подходящую музыку, договориться с церковной администрацией о времени похорон и найти священника, который совершит отпевание. Дел, о которых предстояло позаботиться, было так много, что Талли почувствовала, что у нее голова идет кругом.
Почти не глядя она подписала договор и несколько бланков, после чего они с Джимом поехали на кладбище. Там они выбрали спокойное местечко под раскидистым деревом, и Талли договорилась, чтобы впоследствии сюда же перенесли и прах ее матери. В итоге она приобрела сразу четыре смежных участка — в том числе для себя и для Макс. Эта идея пришла ей в голову совершенно неожиданно, и Талли мысленно ужаснулась тому, какие мрачные мысли приходят ей в голову, но потом подумала, что ничего страшного в этом нет — просто ей хотелось быть уверенной, что когда-нибудь все они будут лежать рядом. В целом, однако, ей было очень не по себе от всего, чем она вынуждена была заниматься: хлопоты об отцовских похоронах напоминали Талли о том, что ее жизнь в последнее время полна утрат и потерь. Тщетно она пыталась припомнить хоть что-нибудь хорошее, что случилось с ней за прошедший год с небольшим; все ее воспоминания были буквально напитаны болью, и в конце концов Талли решила, что не вспоминать будет легче.
С кладбища они поехали в пресвитерианскую церковь в Бель-Эйр, чтобы договориться со священником, но того не оказалось на месте, и им пришлось ждать почти час. В результате, когда Джим привез Талли домой, было уже почти семь вечера, и она еле держалась на ногах, а ведь ей еще предстояло писать некролог.
Войдя в гостиную, Талли бросила свою объемистую сумку на диван и, без сил опустившись рядом, посмотрела на Джима, который провел с ней почти весь день.
— Спасибо, — снова поблагодарила она. — Я просто не знаю, как бы я со всем этим справилась, если бы не ты.
Джим кивнул. Он видел, что Талли говорит это совершенно искренне, а не из вежливости; кроме того, ему было очевидно, что она смертельно устала. За несколько часов Талли, казалось, похудела еще больше: щеки ее впали, скулы заострились, и только глаза на осунувшемся лице казались огромными, как крупные тропические звезды. Если бы Джим не был для нее посторонним, он бы уложил Талли в постель, но сейчас не решался предложить ничего подобного, поэтому просто заварил и принес ей на диван чашку с чаем.
Талли благодарно улыбнулась. То же самое сделала бы для нее Бриджит, но сейчас она подумала об этом лишь мимолетно и почти без горечи.
— Ты потратил на меня целый день, — сказала Талли.
— Мне все равно было нечем заняться. Бобби уехал к другу, и я, веришь ли, даже пошел на работу, чтобы разобраться с кое-какими бумагами.
— Вот видишь, ты работал, а я тебя оторвала, — возразила она.
— Там не было ничего важного, — отмахнулся Джим. — Стандартные докладные, приказы, отчеты… Кроме того, мне приятно, что я смог тебе хоть чем-то помочь. Если хочешь, я мог бы сходить за продуктами… — Сказав это, Джим слегка смутился. Ему нравилось помогать Талли, но он боялся показаться навязчивым или поставить ее в неловкое положение: ведь она ничем не могла отплатить ему за его услуги. — У тебя в холодильнике опять пусто, и я подозреваю — ты продолжаешь питаться святым духом, — добавил он, пытаясь перевести разговор в шутливое русло, и Талли рассмеялась.
— Если я голодна, то по дороге домой я захожу в кафе или в кулинарию. Кажется, я уже говорила, что совершенно не умею готовить. Когда-то этим занимался Хант, но я, увы, не повар.
— Тогда тебе, наверное, следовало бы нанять человека, который мог бы кормить тебя нормальной едой. В противном случае ты либо умрешь с голода, либо испортишь себе желудок. Честно говоря, вид твоего пустого холодильника действует мне на нервы.
Джим действительно привык набивать свой холодильник едой для двух подростков-спортсменов, поэтому с его точки зрения того, что иногда все же лежало в холодильнике у Талли, было маловато для взрослого человека. Джим готов был поклясться, что их хомяк съедает в день больше, чем Талли за неделю.
— Я не хочу, чтобы рядом со мной постоянно находились чужие люди, — призналась Талли. — Кроме того, мне не очень нравится, когда кто-то старается ради меня одной. Да и ужинать в одиночестве, как бы хорошо ни была приготовлена пища, не самое лучшее занятие. Когда-то, когда Макс еще жила со мной, я пыталась что-то готовить, и за неимением выбора мы обе это ели, но Хант совершенно меня затмил, когда перебрался ко мне. Он оказался таким замечательным поваром, что мою стряпню никто больше не хотел есть. Даже я сама. — Талли улыбнулась. — А ты умеешь готовить?
— Пришлось научиться. Я стал готовить для мальчиков, когда Дженни заболела… и потом тоже. Правда, жаренное на решетке мясо для барбекю получается у меня не в пример лучше, чем обычные супы и каши, но я как-то справляюсь… справлялся, пока парни не перешли на пиццу и прочую замороженную дрянь. Вот пиццу я разогреваю просто мастерски, — добавил Джим, и Талли снова рассмеялась. — Ну так как, может, мне все-таки купить тебе что-нибудь из еды? Что бы ты хотела?
Талли покачала головой. Она не чувствовала голода, хотя не ела почти весь день.
— Не думаю, что мне удастся проглотить хотя бы кусочек, — призналась она. — К тому же до завтра мне нужно написать некролог для… для папы. — Помимо этого, ей нужно было съездить в отцовский дом, чтобы выбрать хорошую фотографию и найти подходящий костюм, но это казалось Талли непосильной задачей, во всяком случае — сейчас. Она просто не могла заставить себя вернуться туда после страшных утренних событий.
— Ты обязательно должна что-нибудь съесть, — не сдавался Джим.
— Я съем что-нибудь позже, — уклончиво ответила Талли, и он рассмеялся.
— Ну да. Что-нибудь вроде той половинки грейпфрута, которая завалялась у тебя в холодильнике еще с прошлой недели. Если, конечно, она еще не испортилась, — сказал Джим, и она тоже улыбнулась.
Некоторое время спустя он все же ушел, а Талли села за компьютер, чтобы написать некролог. Она пыталась припомнить самые важные вехи из биографии отца, но мыслями постоянно возвращалась к Джиму. Он был так добр и так внимателен, что Талли просто не знала, как его благодарить.
Было уже около девяти, когда в дверь кто-то позвонил. Оторвавшись от работы, Талли спустилась в прихожую. Это оказался посыльный, который доставил ей ужин из китайского ресторана, и Талли подумала, что этой горы продуктов хватило бы на нескольких человек — и еще осталось бы на завтра. Убрав часть коробок в холодильник, который действительно показался ей пустоватым, она вернулась к компьютеру.
Было уже около полуночи, когда она наконец закончила некролог. Распечатав его в нескольких экземплярах, Талли отправилась на кухню, чтобы заварить себе чаю, и, неожиданно почувствовав зверский голод, съела почти все, что прислал Джим. Китайская еда пришлась ей по вкусу, и она отправила Джиму благодарственную эсэмэску, но он не ответил. Наверное, подумала Талли, он уже спит. Ей тоже пора было отдыхать — завтрашний день обещал быть не менее тяжелым, чем сегодняшний, поэтому она поднялась в спальню и легла.