Брови Жавеля взлетели на середину лба, и он желчно заявил:
— Вы пришли в неприемное время, госпожа Рудик. Владыка Мстислав принимает посетителей с четырех до шести дня по пятницам.
С этими словами он вернулся к своим делам, перестав обращать на Милу внимание. Видимо, Жавель ожидал, что Мила тотчас уйдет. Однако она не двигалась с места, и ему пришлось вновь обратить на нее взгляд.
— Довожу до вашего сведения, — с досадой произнес Жавель, — что сегодня среда, а на часах без четверти три. Это — неприемное время.
Мила кивнула в знак того, что ей прекрасно об этом известно.
— Я не могу ждать до пятницы. Мне нужно поговорить с Владыкой сейчас. У меня срочное дело.
Жавель одарил Милу неодобрительным прищуром.
— Хорошо. Вы можете изложить суть дела мне. Я передам ваши слова Владыке Мстиславу, и он решит, может ли он принять вас.
Мила сделала глубокий вдох и твердо покачала головой.
— Я не могу говорить с вами. Это личное дело.
Жавель важно вытянул лицо.
— Тогда, боюсь, ничем не могу помочь вам, госпожа Рудик. Сегодня у Владыки неприемный день.
— Вы это уже говорили, — невозмутимо напомнила ему Мила. — И все-таки мне нужно с ним встретиться.
Жавель рассерженно втянул ноздрями воздух.
— Владыка Мстислав сейчас занят, и я не могу пускать к нему посетителей без уважительной причины.
— У меня есть уважительная причина, — упрямо заявила Мила.
Она уже начала подумывать о том, что препирательства с Жавелем, похоже, затянутся надолго, а значит, сегодня встретиться с Мстиславом в три часа может и не получиться. По крайней мере, Мила была настроена выжать из своего сегодняшнего посещения Менгира максимум. Если ей удастся довести Жавеля до белого каления — значит, она не зря прогуляла тайнопись. Уже не так обидно будет.
Однако ее планам насчет Жавеля осуществиться было не суждено. В тот самый момент, когда секретарь главы Судебной и Розыскной палат побагровел от вскипающей в нем ярости, в приемной раздался холодный, невозмутимый голос, который, казалось, должен был принадлежать относительно молодому мужчине.
— Что здесь происходит?
Мила резко обернулась.
В дверях кабинета — очень высокий и очень худой — стоял Владыка Мстислав. Антрацитово-черный кафтан придавал фигуре Мстислава вид, внушающий невольный трепет. От Владыки словно исходило невидимыми волнами что-то грозное. Как будто в доказательство того, что Мила не единственная, кто ощущает это, Жавель подскочил со стула и выпрямился перед Мстиславом дрожащим от раболепия столбом.
— К вам посетитель, Владыка! — воскликнул он.
Мстислав даже не глянул в сторону своего подчиненного. Его взгляд, острый и тяжелый одновременно, был устремлен на Милу.
— Вижу.
Мила прочистила горло, чувствуя, что прямо сейчас должна что-то сказать, но слова на язык не шли.
— Вы ко мне, госпожа Рудик? — спокойным голосом поинтересовался Мстислав.
Мила кивнула.
— Что же вы стоите? — с пугающе нейтральной интонацией произнес он. — Прошу в мой кабинет.
Мила последовала за ним. Переступив порог, она осмотрелась. Кабинет Мстислава был удивительно просторным. Здесь было мало мебели. Полы укрывали мягкие, ворсистые ковры. Окна, за которыми виднелась внешняя терраса, были наполовину зашторены тяжелым бархатом. Посреди кабинета стоял тяжелый стол, рядом на длинной стойке — большой глобус. Почти всю правую стену занимала карта, и Мила, присмотревшись более внимательно, к своему удивлению, обнаружила, что это карта мира По-Ту-Сторону. Беглым взглядом ей удалось разглядеть на ней Троллинбург и Фивы. Не те древние развалины старого города во Внешнем мире, а тайный город, такой же, как Троллинбург. Остальные названия, которые она успела прочесть, были ей незнакомы.
— Присаживайтесь.
Жестом Мстислав указал Миле на огромное деревянное кресло с высокой спинкой и подлокотниками. Оно стояло аккурат напротив стола. Мила села. Владыка опустился в точно такое же кресло за столом.
Пока Мила мучительно соображала, что же ей сказать, чтобы Мстислав сразу же не выставил ее за дверь, он заговорил с ней первым.
— Как поживает ваш питомец, госпожа Рудик? — любезно спросил Владыка.
Мила непонимающе моргнула.
— Драконий пес, — пояснил ее собеседник. — С которым мне… посчастливилось довольно близко познакомиться около месяца назад.
Мила живо припомнила, как воинственно отнесся Шалопай к Владыке — постоянно рычал на него и не желал подпускать близко к хозяйке. Шалопаю почему-то очень не понравился Мстислав.
К чему был этот вопрос? Мила не понимала.
— Хорошо, спасибо.
— А как поживает ваша опекунша, госпожа Варивода? — все с той же любезностью поинтересовался Владыка, словно вел светскую беседу.
Мила нахмурилась.
— Плохо.
Мстислав озадаченно вскинул брови.
— Что так?
— Ее жених в больнице. — В собственном голосе Мила различила язвительную нотку. Зачем Мстислав разыгрывал удивление, если прекрасно знал, в каком состоянии сейчас находится Гурий?
— Ах, да, — без выражения отозвался Владыка. — Ваш учитель, на которого вы напали.
Мила глубоко вздохнула.
— Я на него не нападала, — тщательно выговаривая каждое слово, негромко сказала Мила.
Он усмехнулся.
— Ну… это будет решать суд.
— То есть — вы.
Мила не смогла удержаться от обвинительного выпада.
Мстислав откинулся в кресле и посмотрел на нее пристальным безмятежным взглядом. Ей показалось, что в темных глазах под сводами тяжелых надбровных дуг она видит насмешку.
— Ну что вы, госпожа Рудик, — мягко возразил он. — У меня есть всего лишь один голос из трех. Как же я могу решать?
Мила чувствовала себя основательно сбитой с толку. Странный разговор складывался. Она совсем не так представляла себе эту встречу. С одной стороны, она вообще плохо представляла, о чем будет говорить с Владыкой. С другой — предполагала, что Мстислав… послушав от силы минуту невнятные объяснения, без церемоний выставит ее вон из кабинета. Или будет метать гром и молнии, когда поймет, что она морочит ему голову. Или, что вероятнее всего, попросту проигнорирует наглую девчонку, посмевшую к нему заявиться в неположенное время. Но чего Мила точно не могла предположить, так это того, что Мстислав будет столь любезно беседовать с ней.
— Так что же вы хотели обсудить со мной, госпожа Рудик? — с внезапной серьезностью спросил Владыка.
В грудной клетке у Милы на миг похолодело. Растерянность переросла в беспокойство. Ей нужно было срочно что-то придумать, пока Мстислав не выставил ее за дверь.