Елена, к сожалению, вела себя иначе: продолжала ежевечерне интересоваться: «Ну, как там твои поиски?» Поиски не радовали, а вопросы — еще больше. Даже врачом приемного отделения устроиться не удавалось.
— Восемь мест за три года? Многовато, не находите? А за что вас из госпиталя уволили?
Данилов нервничал и оттого вел себя немного вызывающе. Кадровикам и руководителям это не нравилось. Дважды Данилову отказали, даже не раскрыв трудовую книжку. То ли выражение лица у него было несоответствующее, то ли уже нашли кого-то.
«Ну не на участок же идти!» — говорил себе Данилов и продолжал поиски, расширяя географию, обращаясь в более удаленные от дома стационары.
Через месяц поисков в голову закралась шальная идея о возвращении в Монаково (на сей раз — с ноутбуком и модемом) и продолжении поисков путем рассылки резюме. Во всяком случае, будет какая-то работа, рано или поздно и в Москве подвернется что-нибудь подходящее. Насчет того, что его возьмут обратно, у Данилова сомнений не было, ведь главный врач прямо сказал об этом.
Еще не приняв окончательного решения, Данилов спросил у Елены за ужином:
— А что бы ты сказала, если бы я вернулся в Монаково?
— Данилов, не глумись! — потребовала Елена. — Какое может быть Монаково?
— Я не глумлюсь, а серьезно рассматриваю подобную возможность.
Елена положила вилку с ножом на тарелку и сказала сыну:
— Поел, так иди, нечего слушать наши скучные разговоры.
— Я вообще не понимаю, в чем проблема? — удивился Никита, вылезая из-за стола. — Купить чистую трудовую книжку, вписать туда, что надо, поставить печати…
— Тоже купить? — спросил Данилов.
— Конечно! И никаких проблем!
— Спасибо, я подумаю над этим, — улыбнулся Данилов, а Елена, наоборот, нахмурилась, и Никита предпочел уйти к себе, не говоря больше ни слова.
Елена и Данилов немного посидели молча, обмениваясь взглядами. Первым нарушил молчание Данилов:
— Как-то не складывается в этот раз, вот я и подумал, что, может, пока поработать там, а по Москве рассылать резюме…
— Почему же ты сразу не рассылал их? — перебила Елена.
— Думал, что общаться вживую будет перспективнее, но уже понял, что это не так. Все равно сразу цепляются к скачкам с работы на работу и больше ничего слушать не хотят. Стереотипы, черт бы их побрал.
— А резюме…
— Рассылка много времени не занимает, рано или поздно куда-нибудь меня все-таки возьмут.
— Ты в этом уверен? — прищурилась Елена.
— А ты нет? — удивился Данилов.
— Пока я не вижу ничего ободряющего.
— Придет время — увидишь, — заверил Данилов. — Дай только срок!
— Дожить бы!
Настроение Елены портилось на глазах.
— Какие сегодня восхитительно вкусные овощи! — преувеличенно бодро произнес Данилов и положил себе на тарелку добавки.
— Обычная замороженная смесь, — не повелась на уловку Елена, — ничего особенного. Скажи-ка, Данилов, ты по-прежнему против того, чтобы я помогла тебе с работой?
— Да, — кивнул Данилов.
— То есть — принцип?
— Жизненная установка. — Данилов вспомнил последний визит к Полянскому и добавил: — Дао.
— Ах, дао! — побагровела Елена. — Дао-мудао!
— Лена, умоляю, не заводись! — попросил Данилов. — Мы сидим, разговариваем…
— Наслаждаемся напоследок общением! — Елена в сердцах не глядя стукнула рукой по столу, едва не попав по тарелке. — Значит, сами мы ничего не можем, помощи не хотим, а желаем в Монаково, так, что ли?!
— Не совсем.
— А выходит, что так! Нормальный человек с радостью бы принял помощь и давно бы уже работал! Но у тебя же установки! Ради них можно снова оставить меня в Москве и умотать в свое Монаково! Слушай, Данилов, ты там не подженился ли часом на какой-нибудь местной роковой красавице?! А?!
— На подушке своей я подженился! — огрызнулся Данилов.
Елена закрыла лицо руками и ринулась в ванную: сначала плакать, а затем умываться. За время ее отсутствия Данилов успел перемыть посуду и заварить чай, выбрал Еленин любимый — зеленый с жасминовыми лепестками.
Она вернулась раскрасневшаяся от эмоций и холодной воды, но спокойная. Достала из шкафчика заначенную к чаю пастилу (как не побаловать себя в промежутке между диетами) и спросила:
— Здесь будем разговаривать или?..
«Разговаривать» не порадовало. Данилов бы предпочел просто выпить чаю и поболтать на отвлеченные темы.
— Давай здесь, раз уж все на столе, — ответил он, разливая чай по чашкам.
— Скажи мне, почему ты так упорно отказываешься от моей помощи?
Было у Елены такое качество: заводить одну и ту же песню по нескольку раз. Данилов этого, мягко говоря, не приветствовал, но и поделать ничего не мог. Свои дурные привычки перебороть практически невозможно, а чужие и подавно.
— Я уже объяснял. Добавить мне нечего.
— Ради какого-то глупого, надуманного принципа ехать незнамо куда, заниматься незнамо чем… Неужели тебе без меня хорошо? Неужели ты по мне совсем не скучаешь?
«Началась демагогия, — констатировал Данилов. — Сегодня разговора не получится, получится монолог разгневанной женщины».
Надо отдать ей должное: на некоторое время она попыталась умерить свой гнев и соблазнить несговорчивого мужа радужными перспективами трудоустройства. Среди перечисленных вариантов промелькнул даже Главспас — мобильный спасательный отряд МЧС.
— Вот уж не думал, что твои возможности простираются так далеко, — заметил Данилов.
— Что там думать? — удивилась Елена. — Половина их врачей начинала на «Скорой».
— И туда можно с таким «трудовым анамнезом», как у меня? — не поверил Данилов.
— Ты — самозабвенный энтузиаст и бессребреник, — усмехнулась Елена. — Там такие всегда нужны.
Усмешка у нее получилась недоброй, насмешливо-снисходительной. Данилову стало обидно, и разговор окончательно зашел в тупик.
Елена не думала сдаваться. Попытки повлиять на Данилова возобновились на следующее утро, продолжились за ужином, потом был следующий день с новыми доводами и уговорами, потом еще один день, а потом Данилов оказался в пустой утренней электричке Москва — Монаково. Вещей у него на этот раз было изрядно: две больших сумки и одна средняя. Елена поклялась, что ничего из даниловских вещей перевозить принципиально не станет, поэтому пришлось нагрузиться «по самое не могу». Ничего, если отдыхать через каждые пятьдесят шагов, то вполне терпимо. Зато никому ничем не обязан.
Через проход от Данилова сидел у окна бородатый мужчина лет пятидесяти, уже изрядно прихваченный сединой, и слушал группу «Кино». Слушал по старинке — на портативном CD-плеере и без наушников. Правда, громкость на всю катушку не врубал, то ли благодаря воспитанию, то ли просто берег аккумуляторы, чтобы хватило на всю дорогу: