– Мыська! – сразу узнал он хвостатого зверька.

– Погладишь?

Малыш протянул ручку к зверушке и осторожно коснулся любопытных ушек. От прикосновения Андрюши мышка задвигалась и побежала! Ребенок весело взвизгнул, попытался схватить непокорную, но она так ловко удирала, перепрыгивая с места на место, что поймать ее было невозможно. Андрюша заливисто смеялся, весело вскрикивал. Через минуту Вадим заметил, что вся палата, вытянув шеи, пытается углядеть, что там происходит в кровати соседа. Увидел это и сам малыш.

– Штепа тозе хочет мыську, – великодушно подсказал он Вадиму, – и Алеся!

Степка смущенно улыбнулся и помотал отрицательно головой, давая понять, что уже вырос из детских игр. Зато «Алеся», темноволосый мальчуган, на которого Андрюша указывал ручкой, смотрел на Вадима горящими глазами.

– Хочешь? – Вадим повернулся к мальчику, протягивая руку, на которой послушно сидел мышонок.

Ребенок кивнул. Вадим встал, одной рукой поднял стул и переставил его к кровати Алеши. Снова сел. Раскрытую ладонь он опустил так, чтобы мальчику было удобно.

– Не бойся, – он подбодрил, – она не кусается!

Через секунду мышка уже носилась как угорелая по одеялу Алеши, а он, забыв обо всем на свете, заливался безудержным, чуть хрипловатым смехом. Вадим заставлял зверька суетиться, доставляя удовольствие малышу, а сам думал о том, как мало нужно детям для счастья. Они готовы радоваться даже самым простым вещам – было бы на то желание взрослых.

Глава 7

Уничтожьте любовь, и наша земля превратится в могилу.

Роберт Брауининг

Занятый игрой с ребенком, Вадим не сразу заметил, что дверь в палату открылась. На огромного мужчину в белом халате он обернулся, лишь когда услышал веселый окрик:

– Здрасьте, Борис Кузьмич!

Вадим в изумлении уставился на доктора, чье имя показалось ему смутно знакомым. Только он никак не мог вспомнить, от кого и при каких обстоятельствах мог его слышать. Скорее всего, от Вали.

– Доброе утро! – Борис Кузьмич смерил Вадима непонимающим взглядом. – Развлекаетесь?

Тех секунд, на которые Вадим отвлекся, оказалось достаточно для того, чтобы Алеша поймал замершую на мгновение мышку. Теперь только ее хвост в разноцветную клеточку торчал из его сжатого кулачка.

– Андрюшкин папа малышню веселит, – объяснил подросток, лежавший на кровати под окном.

– Ясно, – доктор улыбнулся. – Как у тебя дела, Максимка?

Вадим не расслышал ответа ребенка: в его голове за доли секунды все выстроилось в цельную картину. О Борисе Кузьмиче он слышал от Аллы! Так же, как о Максимке и тем более – об Алешке, кареглазом малыше, который сейчас с довольным видом сжимал в ладошке его платок. Бывает же такое: и Андрюшка, и Алешка оказались в одной больнице! В одной палате! Он втянул голову в плечи. Наверное, и Алла с Валей были знакомы?

Он все еще смотрел на Алешу: Алла рассказывала, что у малыша психологическая травма, что он боится людей, общается только с Максимкой, а за все время, что она провела с ним в больнице, сказал ей только несколько слов. Но никакого страха у ребенка Вадим не заметил – Алеша с первого взгляда улыбался ему и сразу захотел поиграть…

– Алексей, – Борис Кузьмич торжественно отступил в сторону, и из-за его спины показался тщедушный молодой человек лет тридцати, в очках с толстыми стеклами, – к тебе пришли!

Вадим торопливо передвинул свой стул на прежнее место, к кровати Андрюши, и не отрываясь смотрел на мужчину, топтавшегося на пороге. Темноволосый, кареглазый, с тонкими чертами лица и неприятными темно-коричневыми родинками, разбросанными тут и там по всему лицу и даже шее, он производил неприятное впечатление. В голову при виде него настырно лезла только одна мысль – «ни рыба ни мясо».

Алешка посетителя явно не узнавал: на его лице замерло выражение непонимания. Волнуясь, он теребил мышку Вадима, постепенно превращая ее в то, чем она и была на самом деле: мужской носовой платок.

Борис Кузьмич поискал глазами стул для посетителя, не нашел и, подойдя к постели ребенка, расправил одеяло рядом с его ногами.

– Присаживайтесь, – пригласил он.

Мужчина опасливо опустился на краешек кровати, опираясь не столько пятой точкой о койку, сколько ногами о пол.

– Здравствуй, Алешенька, – произнес он дрожащим голосом.

Ребенок молчал, словно набрал в рот воды.

– Ты меня не помнишь, – стесняясь присутствующих в палате, молодой человек перешел на шепот, – но мы с тобой давно знакомы. С твоего рождения.

Если бы Вадим не испытывал несколько дней подряд похожего страха, он бы сейчас даже не догадался, что именно этот неприятный тип пытается сказать мальчугану. Настолько неуместными и стыдливыми были его намеки.

– Моя фамилия Соколов, – наконец он сознался и замолчал. На большее человека так и не хватило.

Алешины губы надулись и задрожали, он опустил глаза, не желая смотреть на отца, и молчал как партизан.

– Скажите ему уже, что вы его папка, – не выдержал напряжения взволнованный Максимка: откинув одеяло, он сел на кровати, – что любите его!

Соколов с недоумением посмотрел на подростка, его взгляд даже не задержался на его лице, зато он намертво впился в пустую штанину спортивных брюк. Мужчина в ужасе округлил глаза, сполз с кровати и попятился к двери.

– Простите, – бормотал он, отступая, – я не знал. Это ошибка!

Вадим увидел, как налилось кровью лицо Бориса Кузьмича.

– Постойте! Вы не можете так уйти!

– Мне нужно на воздух, – пробормотал молодой человек и, спотыкаясь, скрылся за дверью. Борис Кузьмич кинулся вслед за ним, чуть не уронив молодую красотку, которая как раз собиралась войти в палату.

– Маргарита Петровна, – отчаянный голос Бориса Кузьмича пронесся по коридором, – где же вы были?!

Девица замерла, испуганно глядя на доктора.

Вадим услышал, как заплакал Алеша: тоскливо, с подвыванием, словно испытывал невыносимую боль. Он встал и подошел к ребенку, взял из его рук свой платок и вытер одну за другой обе щеки. Но они тут же снова стали мокрыми.

– Алешка, – Вадим присел рядом с его кроватью на корточки, – не у всех бывает отец. У меня его тоже нет. Понимаешь? Зато есть друзья.

– Точно, – бог весть как, но Максимка расслышал его шепот, – я у тебя есть!

– И я, – Вадим подумал и добавил совсем тихо: – И Алла…

– Она бросила меня, – голос малыша прозвучал обиженно.

– Нет, – Вадим погладил мальчика по голове, – она каждый день только о тебе говорит. С утра и до вечера.

– Она не приходит…

– Придет! Поверь, обязательно придет!