— А что такое мания преследования? — спросил я у него.
— Это когда человек боится собственной тени. Когда думает, будто на него ополчился весь мир. Когда думает, будто штат Кентукки находится в Германии, а президент США состоит в нацистских штурмовиках. Что за люди, — заговорил он голосом нашей тети, подчеркивающей собственную несхожесть с, как она часто выражалась, местечковыми. — Им предлагают возместить все расходы по переезду, им предлагают распахнуть ворота в большой мир для их сыновей… Знаешь, что такое мания преследования? Это душевное заболевание! Эти двое сошли с ума, они рехнулись, они спятили. А знаешь, почему они спятили?
«Из-за Линдберга», — подумал я, но не решился произнести этого вслух и просто поддакнул старшему брату:
— Почему?
— Потому что живут как вчерашние иммигранты в чертовом гетто. Знаешь, как, по словам тети Эвелин, рабби Бенгельсдорф называет это?
— Что — это?
— То, как такие люди живут. Он говорит, что это родовые муки еврейства.
— А что это должно значить? Я не понимаю. Переведи, пожалуйста. Что такое родовые муки?
— Родовые муки? Это то, что у вас, у евреев, называется цурис, вот что.
Вишневы спустились к себе, а Сэнди сел за кухонный стол готовить уроки, и тут мои родители включили в гостиной радио, собираясь послушать Уолтера Уинчелла. Я уже лег в постель и погасил свет: мне больше не хотелось слышать ничьих проникнутых ужасом слов ни про Линдберга, ни про фон Риббентропа, ни про Данвилл, штат Кентукки, — и не хотелось думать о собственном будущем в неразлучной дружбе с Селдоном. Я мечтал лишь о том, чтобы поскорее заснуть, проспать всю ночь без снов, а наутро проснуться совершенно другим человеком. Но из-за того, что стояла теплынь и все окна в квартире были распахнуты, хотел я того или нет, ровно в девять буквально со всех сторон на меня обрушились фирменные позывные передачи Уинчелла — набор точек и тире, как в азбуке Морзе (которой обучил меня Сэнди), только ровным счетом ничего не означающий. И потом, поверх до поры до времени не затихающего телеграфного писка, из каждого окна в каждом доме во всем квартале донесся голос Уинчелла. «Добрый вечер, дорогие американцы и американки…» — и сразу же вслед за этим — волнующее стаккато долгожданных слов, расчищающих Авгиевы конюшни. В нормальное время, когда отцу с матерью в общем-то удавалось и самим объяснить мне суть происходящего на свете и сделать необъяснимое по меньшей мере осмысленным, ежевоскресная радиопроповедь звучала несколько по-другому, но сейчас, когда все вокруг сошли с ума, Уинчелл даже мне казался чем-то вроде Бога — куда более могущественного, чем сам Адонай.
— Добрый вечер, дорогие американцы и американки. Добрый вечер на суше и в море. Перейдем прямо к делу. Мотор! Оператор, направь объектив на крысиные мордочки Оси Геббельса и его начальника, пресловутого Берлинского Мясника, — они оба ликуют! Потому что американские фашисты под предводительством Линдберга уже официально объявили об открытии сезона охоты на американских евреев. Изгнание которых с насиженных мест уже началось под ложным предлогом «Гомстед-42». Эту правительственную программу продавили и профинансировали главные разбойничьи бароны Америки, — но им, не сомневайтесь, с лихвой компенсируют все затраты, скостив налоги. И сделают это республиканские вешатели в олигархическом Конгрессе ближайшего созыва.
Тезис. В какой мере программа «Гомстед-42» загонит американских евреев в концлагеря по образку гитлеровского Бухенвальда, вопрос еще не решенный, а разобраться с ним предстоит двум главным коричневорубашечникам — вице-президенту Уилеру и госсекретарю Генри Форду. Я что, сказал: «В какой мере»? Прошу прощения за мой немецкий. Вместо «в какой мере» в тексте должно стоять «когда».
Тезис. Двести двадцать пять еврейских семейств уже получили предписание о переезде из крупных городов на северо-востоке США в глубинку — на тысячи миль от родных и близких По стратегическим соображениям, первая партия вынужденных переселенцев сравнительно малочисленна. По каким именно стратегическим соображениям? Чтобы избежать широкой огласки в масштабах всей страны. А почему ее хотят избежать? Потому что это переселение означает начало конца для четырех с половиной миллионов граждан США еврейского происхождения. Евреев отправят в такую даль и глушь, чтобы они не мешали полному торжеству гитлеровской Америки, как оно задумано членами комитета «Америка прежде всего». А там, в глуши, крайне правые саботажники демократии — мнимые патриоты и мнимые христиане — смогут расправиться с этими разрозненными еврейскими семьями буквально за ночь.
А кто, дорогие американцы и американки, стоит на очереди? Кто станет следующим теперь, когда «Билль о правах» больше не является законом страны и к власти пришли оголтелые расисты? Кто станет следующей жертвой погромов по проводимому самим государством плану Уиллера-Форда? И без того исстрадавшиеся негры? Трудолюбивые итальянцы? Последние могикане? Кто еще из нас будет назначен лишним в истинно арийской Америке Адольфа Линдберга?
Сенсационная новость с места события! Вашему покорному слуге удалось узнать, что работа над программой «Гомстед-42» ведется с 20 января 1941 года — с того самого дня, как американо-фашистский Новый порядок заслал главарей своей мафии в Белый дом, — и что программа была утверждена на исландской распродаже родины в ходе торгов между фюрером всея Америки и его нацистским подельником по преступлениям против человечества.
Сенсационная новость с места события! Вашему покорному слуге удалось узнать, что только в обмен на постепенное выселение — с последующим массовым заключением в концлагеря — американских евреев, проводимое усилиями истинных арийцев под руководством Линдберга, Гитлер согласился избавите Англию от массированного вторжения через Ламанш. Два любимых своими народами фюрера сошлись в Рейкьявике на том, что к беспощадному массовому уничтожению белокурых и синеглазых арийских бестий следует прибегать лишь в тех случаях, когда остальные возможности решения проблемы исчерпаны. И нет ни малейшего сомнения в том, что Гитлеру тем не менее придется пойти и на это, если партии английских фашистов во главе с Освальдом Мосли не удастся захватить диктаторскую власть на Даунинг-стрит не позднее 1944 года. Потому что именно к этому сроку Расист № 1 планирует окончательно поработить трехсотмиллионную Россию и водрузить флаг со свастикой на башне московского Кремля.
Но до каких пор американский народ будет поддерживать эту предательскую политику, проводимую демократически избранным президентом? До каких пор американцы пребудут в спячке, пока их драгоценную Конституцию рвет в клочья и попирает ногами фашистская пятая колонна так называемых правых республиканцев, называя собственные бесчинства богоугодным делом? У микрофона ваш нью-йоркский корреспондент Уолтер Уинчелл. Оставайтесь с нами. После рекламной паузы вас ждет новый налет тяжелых бомбардировщиков на чудовищные нагромождения лжи, воздвигнутые фашистом Линдбергом.
Я вернусь и мгновенно ударю как молния!
Три вещи произошли после этого в одну и ту же секунду: спокойный голос Бена Грауэра начал расхваливать по радио какой-то крем для рук, выпускаемый фирмой, спонсирующей передачу; в коридоре у входа в мою комнату резко зазвонил телефон, чего никогда ранее не случалось в десятом часу вечера; слетел с тормозов Сэнди. Обращаясь исключительно к радиоприемнику (но так громко и страстно, что отец тут же, не усидев в гостиной, выбежал на кухню), мой старший брат заорал: