— А скажите, все белорусы такие будут? — промурлыкала женщина, зримо источая плотское и духовное стремление к немедленному и непосредственному сближению со столь выдающимся кулачным бойцом.
— Все! — с рыком ощерился Гоблин, поворачиваясь к ней. — Мы, белорусы, козлов всегда жёстко плющили, а главарей их с колоды сдёргивали… Развинтился тут у вас народец, как я посмотрю, правильных людей не замечает.
— И не говорите, дорогой мистер Гоблин! Такие экземпляры попадаются, кошмар, некому бедную одинокую даму поберечь. А скажите, мистер, правда ли, что между белорусами и русскими разница невелика?
— Да никакой разницы нет, — уверенно заявил Гоб. — Все мы немного русские, немного белорусы и немного украинцы. И даже евреи.
— Какая прелесть!
— Насчёт евреев, так это ты загнул лишнего, — строго сказал я.
— Чё тут лишнего, Тео? Вот ты, например.
— Чего!
— Сам же рассказывал историю со своим Израилем…
Твою душу, ещё немного, и начнём выбалтывать стратегическую информацию!
— Не спорьте мальчики, вы и так хороши. Прямо спасители, — сладко пела Герта.
— Во, я и говорю, Спасатели! Приходится нам, белорусам… раз некому больше бярозу заломати.
Я, как мог, перевёл последний яркий спич товарища.
— О! Замечательно! Мне сказали, господа, что вы сегодня уезжаете, это правда?
Сломов важно кивнул.
— Как же мне жаль, что вы не можете остаться на ночь, мистер Гоблин! — в отчаянии заломила руки Герта. — Может, в следующий визит? Скажите дату, и вас с другом Тео будет ждать самая лучшая комната в заведении!
— В следующий раз непременно задержимся, дорогая моя Герточка, — прорычал сталкер и, неожиданно подняв хозяйку на руки, легко понёс её к крыльцу, не обращая внимания на толчки охранников, с порога заорал внутрь: — Мясо на стол ставьте, лентяи, не злите белоруса!
Служки и официантки белыми стрелками метнулись на кухню, понимая, что лучше не ждать дополнительных команд совершенно растаявшей в эротической неге хозяйки.
После ухода друга я внимательно осмотрел место боя, проверяя, не выронил ли Сомов что-нибудь из карманов, потом получил от шерифа законные пять золотых. Отошёл за угол, спокойно доложил ситуацию Мауреру, подтвердив возвращение в назначенный срок, и тихо вернулся в кабак, где меня ждали Сомов с Бонанзой и ещё целая банда каких-то «добрых людей». Не напиться бы тебе, Фёдор.
А, вообще-то, валить бы надо. Валить, невзирая на все соблазны. Наследили мы много, слишком большое внимание повредит делу, пусть люди остынут, чуть позабудут о ярких белорусах. А душа так просила кутежа и разврата…
Тем более, что в зале вспыхнул электрический свет, и на сцене под музыку канкана появились танцовщицы. Не знаю, как там в том хвалёном «Монте-Карло» со звёздами Жаклин Вазелин и Розалиндой Глицерин, которых так усиленно рекламировал Бонанза, но нам и тут было вполне зашибись. Вскоре к нам на колени запрыгнули девчата в кружевах, и мне вообще не захотелось поднимать якоря. Правда, хозяйка, периодически появляясь в шумном зале, зорко поглядывала в нашу сторону и своевременно корректировала поведения девиц, если они позволяли себе явно лишнее со столь разлюбезным звероватым «белорусом».
Была я белошвейкой,
И шила гладью.
Потом пошла в театру —
И стала….
Гоблин пел густым кобзонистым голосом и сам хохотал, один хрен никто не оценит.
За околицу нас провожала целая компания новых знакомых.
— Тео, отдых есть отдых, а бизнес есть бизнес, — заплетающимся языком напомнил при прощании ирландец. — Жду от тебя инструмент.
— Будет тебе инструмент, будет, — успокоил Бонанзу сталкер. — Не менжуйся, пацан, белорусы, они такие… ик! Белорусы на кровные бабосы не прокинут и голимый подвес не сотворят. Всё будет чики-брики, мастер!
— Что он сказал, Тео? — вяло поинтересовался ирландец. — Я не понимаю этих странных слов.
— Скоро выучишь, — пообещал я. — Всё нормально, Джо, всё будет нормально…
И мы, пошатываясь, пошли с Мишкой по узкой тропочке вдоль берега тихой Амазонки к месту встречи с лодкой. «Хорошо, что Zicke на судне нет» — подумал я.
— Хорошо, что Светка ничего не узнает, — вздохнул Сомов. — А воздух-то какой, Федь! Прям как ночью в Нижнем у Волги за Кремлём! Да и вообще всё вокруг какое-то родное, река серебриться, берег с травкою…
Он остановился, вытащил из рюкзака штурмовой Kel-Tek KSG, кинув его за плечо, два тепловика, и мы двинулись вдоль тихой ночной реки. Шли и пели на два голоса старую добрую песенку «Подмосковные вечера», уж больно антураж подходящий, как и настроение. Да и… «Песняры» мы, или так, погулять вышли!
Вот ведь какая зашибачая разведка случилась.
Ещё один шаблон порван.
Бандитский Доусон своё название никак не оправдал, не того мы ожидали. Здесь работает какая-то новая модель, и как она работает, мне пока до конца не понятно. Но это место открыто для всех и каждого. Если ты ему подходишь, если принимаешь правила Игры, то оно тебя заманит к себе, чтобы потом не отпустить никуда.
Много сведений, много данных, будет что анализировать. Один северный участок дороги правого берега чего стоит. Значит, если пересечь лес со стороны Нарвика…
И вот что. Опасность нам отсюда пока не грозит. А вот угроза со стороны герильос вполне реальна. Может быть, что она реальна и со стороны зоны обитания таинственных «тамильских тигров». Пусть между ними и Нарвиком стоит дремучий лес с каменистыми хребтами, но по прямой расстояние до побережья невелико. Да и тропу искать нужно, выход на ещё одну грунтовку — стратегическое дело.
— Хозяйка страсть как хороша, — решил Гоблин уже на берегу, когда мы ожидали вызванный по рации «Зодиак». — Отпустишь ещё разок?
— Обязательно, — пообещал я.
Минут через десять мы плюхнулись в лодку и тихо, чтобы не поднимать на ночной реке ненужный шум, покатили к «Клеверу», рассказывая Катрин о своих похождениях.
— Да, парни, вам только позавидовать можно, — с сожалением вздохнула сталкерша. — В следующий раз сама поеду, а то от наших мужиков толку ноль. Одни заняты, другие ещё мальчишки
— Кать, ты Светлане того…
— Да всё понятно, коллега, спи спокойно.
Доехали мы без происшествий, так же ровно дошли до форта. Время уже было позднее, но спать я не лег, решив законспектировать все увиденное и снять с диктофонов услышанное. Задержавшись в штабе глубоко за полночь, я лёг поздно, попросив дежурных разбудить меня чуть позже.
Утром следующего дня после завтрака в штаб забежал Вотяков, кинувший на угол стола переданную мной вчера в Замок радиограмму и положил на самый центр только что принятую оттуда.