Он встал с колен, еще раз поклонился и свернул коврик. Надо сказать, коврик был с правильной символикой, – единственный трофей, который Багиров забрал лично для себя из злого города, из «Звезды Таймыра». (А байкеры поживились там неплохо, вывезли все оружие с боеприпасами, всю водку и даже два ветрогенератора, демонтировав их и разобрав на части. И много еще чего по мелочам…)
Всю жизнь Баг относился к религии постольку-поскольку, вознося молитвы Аллаху только в самых критических ситуациях, но теперь… Теперь, окончательно убедившись, что основательно застрял на острове Таймыр, он думал лишь о том, как побыстрее слинять отсюда. А по всему получалось, что для этого необходимо ниспосланное Творцом чудо, не больше и не меньше…
Вот об этом он и возносил каждый вечер мольбы Аллаху в надежде, что тот услышит и поможет. На радио Баг больше не надеялся – даже если он «достучится» до своих, те едва ли станут принимать незакодированную передачу, а если даже примут и не сочтут ее провокацией, кто погонит воздушный транспорт через полконтинента, над враждебными территориями, ради какого-то сержанта?
– Президент приказал явиться как можно быстрее, – поторапливал гонец.
– Уже бегу.
Вопреки своим словам, зашнуровывал Баг высокие ботинки тщательно, неторопливо, не пропуская ни одну дырочку. Посыльный нервничал, переминался с ноги на ногу.
– Иди, я догоню, – выпроводил его Багиров.
Оставшись один, достал из укромного места скатанные в трубку бумаги, убрал за пазуху. Так будет надежнее, палатка не запирается… В чем ценность документов, некогда принадлежавших покойному Длинному, сержант не представлял. По самой прозаической причине – не знал языка, на котором те документы были составлены. Но ведь неспроста же главарь зэков постоянно таскал их с собой?
Завершая свой туалет, Багиров натянул жилетку и куртку-косуху, – новенькие, с иголочки, поскрипывающие кожей. И не скажешь даже, что не так давно та кожа обтягивала диван в холле «меблированных нумеров», – какая-то из обитательниц Стеклянного Дома знала-таки толк в шитье.
На спине жилетки, снизу, вышита небольшая эмблема клуба, так называемый «рокер». Когда и если «хэнгэраунд» Баг дослужится до «проспекта», сверху добавится еще один рокер. А уж если станет полноправным «мембером» – спину украсит третья нашивка, центральная, самая большая. Заумно все и сложно, звездочки на армейских погонах куда проще и понятнее… Чтобы сохранить память о прежней жизни, Багиров собрался было собственноручно присобачить на рукав куртки эмблему «манулов». И только тогда обнаружил ее отсутствие. Ведь заметил же еще на стойбище Ивана, получив форму обратно, что нитки перетерлись, один край нашивки слегка отошел, – да все как-то не до швейных работ было. Ну и зацепился где-то, оторвал, не то в злом городе, не то позже…
Шагая к Стеклянному Дому, свежеиспеченный хэнгэраунд размышлял, что от него потребовалось главе байкеров. Надо сказать, что президент не панибратствовал не только с кандидатами-саппортами, но и с рядовыми «блэкдевилсами» держал дистанцию. Выходил он из Дома редко, в самых важных случаях, взвалив руководство повседневными делами на Большого Пепса.
Но в последнее время дела здесь творятся далеко не рутинные… После негаданного визита вертолета поселок уже несколько дней гудел, как растревоженный улей. Зачем прилетали? Что находилось в загадочном контейнере, бесследно канувшем в недрах Стеклянного Дома? Никто ничего толком не знал, никакая информация наружу из Дома не просачивалась, сплетни и слухи бродили самые дикие…
А теперь вот, непонятно зачем, президент решил пообщаться с новым хэнгэраундом. Впрочем, что гадать, очень скоро все прояснится. До сего дня с президентом Гором сержант встречался лишь один раз в жизни, причем в весьма официальной обстановке, – на общем собрании действительных членов клуба.
Собрание прошло спустя два дня после достопамятной охоты – и заполнены были те дни тяжелой и нудной работой по обработке добычи: зверьков ободрали, выпотрошили, затем одни тушки отправились на коптильню, а другие засолили в больших металлических бочках.
Байкеры собрались под открытым небом, не в Стеклянном Доме, – тот хоть и казался снаружи огромным по площади, но не имел внутри помещений подходящего размера… Для общих сборищ приспособили площадку перед развалинами какого-то промышленного здания, оттого, наверное, что там имелось некое подобие трибуны – больше всего похожее на эстакаду для ремонта машин. Судя по размерам сооружения, осматривать и ремонтировать здесь предполагалось по меньшей мере карьерные самосвалы.
На эту-то трибуну-эстакаду и взошел Гор в сопровождении офицеров клуба – неторопливо, вальяжно, с достоинством. Был он далеко не молод, лет шестьдесят на вид, не меньше. Поседевшая борода, объемистый «пивной» живот… Глядя на президента, Баг подумал, что тот, скорее всего, фигура номинальная, живой символ былых традиций, не более того. А реально заправляют делами совсем иные люди…
Сюда же, на эстакаду, вкатили и единственный в клубе настоящий мотоцикл – «харлей-дэвидсон», принадлежавший лично президенту. На ходу ли древняя реликвия или сберегается лишь как память о старых добрых временах, Баг понятия не имел. Гор никогда и никуда не выезжал, однако речь перед собранием держал, взгромоздившись в седло «харлея». Еще одна традиция, надо полагать.
Повестка дня состояла из двух пунктов: прием в клуб нового члена, то есть Бага, и суд над крысятниками.
Пункт первый прошел без сучка и задоринки, но только, если судить по протоколу, который неутомимо строчил Макс – не то шестерка, не то ординарец президента – после того как Гор коротко рассказал о выдающихся заслугах саппорта Бага, позволивших существенно сократить испытательный срок, все дружно проголосовали «за». Никто не был против, воздержавшихся тоже не нашлось.
А если без протокола… Люди удивленно перешептывались, на многих лицах читалось в лучшем случае недоумение: как же так, другие по нескольку лет в саппортах ходят, а тут какой-то пришлый чужак – раз, два – и в дамках… И за руль какого же байка он сядет? Весть о чужой машине, захваченной Багом в ночной стычке, по Аду не разошлась, Большой Пепс строго-настрого приказал всем посвященным держать язык за зубами.
Гор поднял руку, призывая к тишине. Когда перешептывания и бормотания притихли, президент перешел прямиком ко второму пункту повестки:
– А теперь о печальном! Все вы знаете, что последняя охота была на диво удачной. Но сейчас, вместо того чтобы радоваться вместе с вами, я вынужден с болью в сердце сказать: братья, среди нас завелись крысы!
– Кто? Кто они!? – взвыла толпа, разом позабыв о несправедливом возвышении Бага.
– К сожалению, люди, которым я доверял. Которым все мы доверяли! Те, что долгое время шли с нами рука об руку, притворяясь нашими верными товарищами!
По толпе прокатилась волна ропота.
– Имена? Назови имена!
Президент внимательно смотрел в толпу, затем обменялся взглядами с Пепсом, словно чего-то выжидая. И назвать имена не спешил. Объявил: