Три часа туда, три обратно. И пара там, на ознакомление. Есть риск? Да тут и в походе за грибами есть риск, может, даже побольше планируемого. Кстати, и с грибами тут надо общаться осторожно: в таком теплом климате даже белый гриб может быть ядовитым.
Так. В пределе моей рации на отходе общаемся со скремблером, [34] как и на подходе, узнаем обстановку, цепляемся к судну, плывем в Шанхай.
Вот такой простой план.
План «Б» тоже имеется. Топливо для «Гугля» загодя заныкано в надежном местечке на берегу Ганга. Даже если что-то случится с «Клевером», мы с Ленни всего лишь остаемся при своих, удержавшись в рамках старого плана: «Двое ненормальных с катером, затеявших долгое и опасное путешествие в неизвестное». Но случиться ничего не должно, Джай уверен, что гуркхи все разработали четко, с властями Шанхая вопрос согласован. Интересны мы им, интересны. Установление контакта с Россией входит в разряд стратегических задач анклава. Самим шанхайцам «пробку» за Нью-Дели не пробить, а жители индийской селективки пока достаточно инертны. Впрочем, все местные уверены, что политика Берна вскоре взорвет округу. Есть какие-то сведения, мне не известные. Есть странные контакты. Например, мне удалось узнать, что западнее Шанхая существует длинная и путаная тропа, где-то на севере выходящая к трассе между Базелем и Аддис-Абебой. На машине там не проедешь, а вот мотоциклом запросто. Так что контакты между шанхайцами и команчами, как я и предполагал, действительно существуют. И что вся эта братия замышляет, одна Кали знает.
Подожди, Федя… Значит, члены Братства и своему дружку, какому-нибудь команч-вождю Сидящему Быку, выходцу из сил СпН, [35] порой помогают провернуть левое?
Забавно. А что, стойкая структура, часть системы жизнеобеспечения, все разумно.
Тих и спокоен Великий Ганг. И это нам на руку.
Иначе на таких скоростях у нас печенки бы повылетали к лешему. Обводы катера и реданы чудо как хороши, судно быстро выходит на глиссирование и уверенно держит курс, мощный мотор у Ленни. Перед поездкой я вместо грузового поставил скоростной полированный винт — с малым весом «Гугль» летит стрелой.
Опоздали индусы и шанхайцы, долго телешились. По сравнению с ними обитатели Берна просто «шумахеры». Или же восточная ментальность сыграла злую шутку: пока первые и последующие попаданцы округи оглядывались и неспешно обустраивались, по реке к ним спустились на красивом белом пароходе организованные и экипированные вояки из Берна, оглядели местность, оценили происходящее, познакомились и утвердительно сообщили, что речка-то Рейном называется! Но жители Шанхая, тогда еще не имевшего нынешнего названия, карбофос от отчаяния пить не стали, на потерю плюнули слюной и быстро обозвали Гангом мощный широкий приток напротив.
Манила, к крупным великим рекам как-то непривычная, к своему ужасу, не обнаружив под боком океана, ограничилась первоименованием собственной невеликой речки, восточнее города впадающей в Ганг, — ее обозвали Пасигу, как и утерянную родную. Манила по-тагальски «Там есть нила» — это трава речная. Удивительно, но примерно такая же водоросль и в этом мире плывет по реке Пасигу, напоминая жителям о городе вечного лета и солнца на тихоокеанском острове Лусон, оставшемся на «той Земле».
Так Ганг и остался Гангом.
Летим, звеним мотором и корпусом, кустистые берега быстро уходят за корму.
Алеет восток, еще прохладное небо дышит утренней свежестью, проснувшиеся речные птицы лениво разминаются на коротком плече, готовясь стартовать к местам кормлений. Тихо. Парадоксальным образом громкое ворчание двигателя, стабильно работающего на высоких оборотах, уже стало привычным и не мешает человеку с развитым относительным слухом различать сторонние звуки.
Меня интересуют звуки техногенные — их не слышу, река пуста.
Как я уже отмечал, вода в Ганге более мутная, по сравнению с прозрачной рейнской водичкой. Так она еще и теплее, такое впечатление, что где-то на востоке река протекает через Великие Пустоши и там, без вмешательства холодных горных притоков, прогревается градусов до двадцати пяти. Все условия для купания в заводях, уже пробовал.
— Подплываем! — с воодушевлением крикнула Zicke.
И сам вижу.
Большой тяжеловесный замок стоит на северном берегу реки.
Это Интрамурос — относительно недавно поставленный на эти земли наследник гордости старой Манилы, старинной испанской крепости. В «старой» истории испанцы поступили просто: четыреста лет назад пушками раскатали поселение раджи Солимана в пыль. И построили свою цитадель, вечно благородный каменный город с ратушей, фортом Сантьяго и собором. В этой истории Писатели еще на старте подарили похожее сооружение анклаву филиппинцев. Судя по всему, историческая память обросших мхом крепостных стен цитадели пока не пригодилась, все целенькое. В былые времена ни один «индио», а именно так пренебрежительно называли островитян, не имел шансов пройтись по улицам Интрамуроса. Кроме прислуги и наемников. Сейчас островитяне — желанные потребители услуг, соседи и союзники Манилы. Часть монокластеров влилась, часть привязана к городу договором.
Мы с Ленни в Крепость не пойдем, хоть и очень хочется, — Джай не советовал. Пройти внутрь можно по предъявлении любого документа, удостоверяющего личность, внутреннего пропуска или карточки жителя анклава. Проверка простая и быстрая, но и она нам не нужна: людей с белой кожей тут немного. А отношения у Манилы с Берном и Шанхаем не из самых лучших, даже системной торговли нет, лишь самодеятельность частных лиц. Вот ведь… Ладно, Шанхай — сосед и конкурент. А «виксы»? Интересно, так с кем же у Берна хорошие отношения? В общем, палиться не будем, экзекуц-процедуры в Маниле жесткие — любят местные полицаи пользовать удары бамбуковыми палками по голым пяткам и глупым затылкам провинившихся дурней, не вовремя высунувших голову выше всех.
Серая громада все ближе, возле нее центральный причал с маленьким черным пароходиком, самым настоящим, с длинной трубой с полоской! Причал там удобный, но он нам не нужен — по советам старших товарищей будем подходить не к такому шикарному, но куда как более демократическому — торговому.
За Крепостью лежит Лас Пиньяс, более-менее благополучный крошечный пригород Манилы. К северу от цитадели, в километре, судя по небрежно накаляканной индусом схеме, есть Навотас — район откровенной бедноты, где живет голь перекатная. В старом мире это кладбище, где, кроме покойников, устроились и живые-бедные. Здесь хоронят в другом месте, но название осталось. Туда мы ни ногой. Как в обоих мирах мрачно шутят филиппинцы, самый опасный город в Восточном полушарии — это, конечно, Сайгон, правда, пока не найденный, но зато второе место прочно удерживает Манила.
Широкий и длинный дощатый причал все ближе. Народу не видно, но лодок в секциях причала много. Берег пуст, большинство манильцев, похоже, еще спит. Лишь одинокий улыбающийся мент или охранник смиренно поджидает нас — сонный, похоже, действительно добродушный. На поясе большой блестящий револьвер и дубинка-тонфа, на груди какой-то значок.