Отплевавшись и отдышавшись, он продолжил поиски. И получил заслуженный приз: знакомый уже «скорпион» с парой полностью снаряженных запасных «рожков» и саперную лопатку в придачу. Последняя пришлась особенно кстати: орудуя ею как мачете и стараясь не нахлебаться содержимого брызжущих растительных «вен», Злой составил для себя более-менее ясную картину происшедшей здесь трагедии.
Когда-то здесь держали оборону. И, судя по обилию неизрасходованных боеприпасов, оборона была недолгой.
Взгляд наткнулся на обрывок серой ткани с нашивкой «ВБ», грязные клочья биозащитного комбеза и еще кое-какое оружие — но все эти железные штуки кто-то успел попробовать на вкус. Хотя трудно даже представить — кто мог вот так искорежить штурмовую винтовку, откусить половину трубы гранатомета? Изжеванные стволы автоматов под ногами создавали ощущение беспомощности и вызывали крайне неприятные ожидания.
Больше ничто не напоминало здесь о былом человеческом присутствии. Разве что еще вот этот форменный ботинок с торчащим из него обломком кости.
Злой сделал для себя короткий и простой вывод: отсиживаться в обороне — гиблое дело. Нужно бежать, прорываться — но только не ждать, когда придут те, для которых пулеметный ствол окажется простой зубочисткой.
В тот же миг он ощутил своим странным, вновь открывшимся «внутренним радаром»: со всех сторон в тумане сюда шли живые существа. Довольно крупные и агрессивные. Ведь все, что он из себя представлял со своим пулеметом и закинутым за спину «скорпионом», — лишь неожиданное угощение для того, кто доберется до ложбины первым.
Цербер подтвердил правильность этой мысли рычанием. И Злой, подхватив оружие, рванул дальше — в ту сторону, где, по его расчетам, должен был находиться переход в следующий котлован. Стремительной тенью Цербер метнулся вперед — словно желая оградить лишенного обоняния хозяина (вожака, друга?) от невидимой угрозы. Из тумана донесся низкий яростный рык. Злой передернул затвор пулемета и ринулся на звук.
Толку от оружия было мало: все, что он видел, было беспорядочным метанием каких-то серых клочьев. Можно было открыть огонь в это «нечто», но где гарантия, что он не подстрелит ценного спутника?
Возня стихла столь же резко, как и началась. Злой приблизился, и первое, что увидел, — окровавленную морду Цербера. Казалось, зверь здорово повозился в огромном чане со свежим фаршем. Радовало то, что эта темная кровь принадлежала другому монстру: растерзанное тело, размером с нильского крокодила, с шестью когтистыми лапами и длинной, усеянной мелкими зубами пастью, все еще дергалось в местной «травке», а «ползучая сельва» уже взбиралась на него, проникая тонкими пульсирующими отростками вглубь разорванного брюха. Казалось, даже было слышно, как сельва с жадностью высасывает соки из агонизирующего тела. Надо думать, через несколько минут от него не останется и следа. Особенно учитывая звуки, издаваемые стремящимися на запах смерти трупоедами.
— Вперед! — шепнул Злой.
И Цербер послушно отправился прокладывать путь. Впрочем, ему не требовалось слов — Злой вдруг мимолетно ощутил, что это часть его самого бежит там, впереди, перебирая мягкими лапами и внюхиваясь в наполненный информацией воздух.
Это было странно и удивительно: зверь внутри него будто нашел себе более удобное тело. Разум остался в теле человеческом, злоба и инстинкты — в зверином. И четвероногий монстр с наслаждением рвал острыми клыками подвернувшуюся плоть, чувствуя ни с чем не сравнимый аромат свежей крови.
Это ощущение длилось недолго — но оно повторялось, повторялось все чаще, словно упрочивая это противоестественное единение человека и монстра.
И два чудовища продолжали пробираться вперед, пробивая себе дорогу среди себе подобных. Этот жуткий, замкнутый в четырех бетонных стенах мир не давал расслабиться ни на секунду. Он, словно рыбачья банка с червями, был под завязку набит жизнью. Уже казалось немыслимым пересечь все это пространство — и не быть убитым любой из обитающих здесь тварей.
Злой задыхался от напряжения, лицо его разъедали пот, кровь и ошметки убитых саперной лопаткой тварей. Он здорово наловчился отбиваться ею от назойливых насекомых, стремящихся проломить ему череп и отложить в мозги личинок. Он уже проклинал себя за идею взять этот чертов пулемет: в условиях нулевой видимости толку от него было мало, а значительный вес грозил лишить сил перед последним спасительным рывком. Но какое-то тупое чувство мешало бросить оружие. По-крайней мере, оно придавало хоть немного уверенности и спасало от угрозы свихнуться от наседающего со всех сторон ужаса.
Через какое-то время Злой убедился, что несколько преувеличил собственную «аппетитность» в глазах местных монстров: и без его участия вокруг вовсю жрали и убивали друг друга. Злой стал свидетелем каскада взаимных пожираний, который в другой обстановке мог бы показаться забавным: крылатая тварь, проглотившая небольшую шуструю многоножку, была тут же атакована еще большей крылатой тварью, которая, в свою очередь, была сбита на лету себе подобным существом. Однако каннибала вскоре тоже постигла печальная участь: насытившаяся тварь не смогла увернуться от нападения упавшей оттуда-то сверху то ли змеи, то ли чьего-то щупальца, в результате чего потеряла крыло — и рухнула, трепеща, наземь. После чего была молниеносно сожрана все теми же шустрыми многоножками. Все — стремительная пищевая цепочка замкнулась.
Злой шел уже долго, но чувствовал, что не добрался и до половины котлована, — слишком много времени и сил уходило на стычки с мелкими свирепыми существами. Однако присесть и отдохнуть даже в голову не приходило: это было равносильно самоубийству. Не стоило забывать о тех, не встреченных пока существах, что расправились с отрядом подготовленных бойцов ВБ.
Между тем поверхность ближе к центру котлована повышалась, образуя то ли холм, то ли карликовую горную гряду. Видимо, за время существования этой части Утилизатора здесь успело накопиться немало «осадочных пород» из продуктов жизнедеятельности этого бурно развивающегося мира мутантов.
В один момент нога провалилась в какую-то яму, и Злой едва удержал равновесие. Отскочил назад — и вовремя: из хорошо замаскированной дыры в почве с ревом выскочила огромная пасть на гибкой шее толщиной с фонарный столб. Особенно поражало то, что пасть раскрывалась на четыре лепестка-челюсти, усеянных мелкими, острыми, как иглы, зубами. Злой не стал тратить время на изучение этого чуда природы, а просто разнес жадную гадину короткой очередью из «скорпиона». И двинулся дальше — теперь уже внимательнее глядя под ноги.
Злой старательно отгонял мысль, что может и не дойти до стены, однако силы начали оставлять его, ноги предательски дрожали и отказывались идти дальше. На небольшом возвышении из слежавшегося перегноя он все же остановился и рухнул на колени, опершись на ствол пулемета. Дыхание Злого было хриплым, неровным, сердце бухало, как китайский гонг, перед глазами все плыло, смешиваясь с туманом в кроваво-серый коктейль.
— Твою мать… — прохрипел он и сплюнул. Струйка слюны повисла на губе длинной тягучей каплей. — Кажется, я и вправду спекся…