— Пока что у меня два вопроса… — Молодой человек немного пришел в себя и вновь обрел уверенность.
— Ты можешь называть меня Теодор, большего я пока не скажу. Потому что больше тебе доверять некому.
— Что-что? — опешил Олег.
— Ты хотел спросить, кто я такой и почему ты должен мне доверять, — без тени снисходительности в голосе пояснил Ариец. — Я ответил на твои вопросы.
Черканов вздрогнул, отступил на пару шагов. На несколько секунд он забыл, что находится во сне, и всерьез испугался разговора с существом, читающим мысли.
— Я не читаю твоих мыслей, — опровергая собственные слова, добавил Ариец. — Просто, как я уже говорил, у меня богатый жизненный опыт.
— Ты мне снишься, — вспомнил Олег. — Ты мне только снишься, это мой сон, и я в любой момент могу проснуться.
— Вообще-то не совсем. — На мгновение губы Арийца дрогнули в насмешливой улыбке. — Это ты снишься мне, это мой сон, и проснуться ты пока что не можешь. Впрочем, для первого контакта достаточно. Возможно, в следующий раз мне удастся достучаться до тебя и не затаскивая в свой сон. Я просыпаюсь. До встречи, Олег.
Ариец исчез. А спустя миг — исчез окружающий мир. Без спецэффектов и рушащегося на землю неба. Просто вокруг стало темно, Черканов начал медленно падать в бездонную пропасть, а потом стало тепло и спокойно. А затем Олег проснулся.
Больше Теодор не появлялся, и нельзя сказать, что юношу это огорчало.
Второй момент, беспокоивший его, был несколько менее мистическим, но все равно до сих пор оставался необъясненным. Терабайтный микрочип, который Олег, повинуясь необъяснимому порыву, подобрал рядом с телом Бекасова и сунул в карман куртки. После, уже придя в себя, он перепрятал чип в маленькое отделение бумажника. И больше его не видел. Выпасть из прочного псевдокожаного чехла, закрытого на все застежки, чип не мог. Олег проверил все карманы и отделения, но не нашел ничего. Чип исчез.
Хотя на фоне загадочного Арийца этот факт, конечно же, померк.
Визг тормозов, музыка крыш —
Выбор смерти на свой страх и риск.
Пульс бился в висках гулко и настойчиво — как маятник старинных часов, только гораздо, гораздо быстрее. Ветровский резко остановился, заставил себя медленно вдохнуть, задержал дыхание на полминуты и выдохнул.
— Нет, так дело не пойдет, — пробормотал он.
Первый суматошный порыв броситься на помощь другу, несомненно попавшему в беду, прошел, и к Стасу вернулась способность мыслить логически.
Если он, спасая Алексея от пусть еще неведомых, но наверняка весьма зловредных неприятностей, вляпается в проблемы сам, это ничего, это не страшно. Но если он из-за своей поспешности не сумеет не только без потерь выбраться из этого сомнительного приключения, но и Лешке не поможет, то «спасательная операция» теряет всякий смысл. Следовательно, надо хоть как-то подготовиться.
Стас вытащил из чехла мобил, вывел на экран карту, на которой тревожным холодно-синим огоньком мигал пеленг Алексея, прикинул расстояние и ругнулся — Парк Победы, другой конец города. До метро — далеко, да и ходят поезда в такое время редко. Такси — дорого, очень дорого, Стас даже не был уверен, что ему хватит имеющихся денег на поездку хотя бы в одну сторону.
Озарение пришло издевательски случайно. Ветровский мысленно обозвал себя идиотом и выбрал в контактах мобила «Галль».
— Вить, привет. Прости, что звоню так поздно, не разбудил? Хорошо, что не разбудил… Вить, я к тебе с просьбой. Можно твой грав [8] взять до утра? Очень надо, правда. Спасибо! Я сейчас к тебе поднимусь за картой…
Бегом преодолевая четыре лестничных пролета — ночью в общежитии не работала часть лифтов, — Стас благодарил судьбу за то, что единственный в Ордене обладатель личного транспорта, Виктор Галль, живет здесь, а не где-нибудь в районе Банковского [9] проспекта, к примеру.
— Что случилось? — Гитарист дожидался приятеля, стоя в дверях своей комнаты. Электронный ключ-карту от гравицикла он держал в руках. — А впрочем… потом расскажешь, вижу, торопишься.
— Вить, спасибо тебе большое! — выпалил Стас, буквально выхватывая карту. — Я даже не знаю, как…
— Перестань, — неловко улыбнулся Виктор. — Мы — Орден, в конце концов. Удачи тебе.
Мощная и красивая машина послушно рванула с места. Ветровский с благодарностью вспомнил работу в курьерской компании «Гермес», где смог отточить навыки вождения, полученные еще в трущобах.
Огни ночного города сливались в рваную световую ленту по обе стороны дороги. Сумасшедший ветер бился в стеклопластиковое забрало шлема, трепал пижонскую бахрому на рукавах куртки, и в любой другой ситуации Стас был бы безмерно счастлив в такой гонке. Но не в этот раз. Сейчас мысли занимал Алексей. Что случилось, чего он такого узнал и почему это подействовало на него настолько… угнетающе? Голос Леши по телефону казался совершенно безжизненным, равнодушным, но не так, будто ему было все равно, как отреагирует собеседник, а будто бы ему вообще абсолютно все в мире стало совершенно безразлично.
За последний месяц друзья не продвинулись в своем расследовании смерти Кирилла ни на шаг: Стас начинал готовиться к скорым экзаменам, да и дела Ордена отнимали немало времени, Алексей же, совершенно не обращая внимания на надвигающуюся сессию, отдавал всего себя работе в детском доме и как-то даже признался Стасу, что подумывает оставить свой институт и пойти на третий курс педагогического факультета все того же ВИПа. За всем этим расследование как-то отошло не то что на второй, а вовсе на десятый план. И вдруг — этот звонок. Ветровский видел Лешу буквально два дня назад, тот выглядел уставшим, но довольным, и даже затаенная тоска о погибшем Кирилле, казалось, почти ушла из темных глаз Алексея. Ничто не говорило о том, что он продолжает поиски убийцы тайком от Стаса.
Огни сливались в полосу, ветер за пределами шлема кричал, словно бы пытаясь дозваться до юноши, мотор грава негромко гудел, цифры на спидометре ненавязчиво намекали на превышение скорости раза в полтора, но Стас игнорировал показатели. Чем быстрее сокращалось расстояние, отделявшее его от Парка Победы, тем сильнее иррациональный страх сжимал сердце, тем чаще накатывали приступы ужаса, спазматически сжимающие горло и мешающие дышать. Но странное дело — вместе с тем крепла и уверенность в правильности действий, и молодой человек все прибавлял и прибавлял скорость.
Московский проспект ровной лентой стелился перед ним.
До точки назначения оставались считаные минуты.
Три часа назад
— Я слушаю.