– Ну, ну, цыпа, цыпа, подходи поближе! – съехидничал Норманн и по футбольному вдарил носком сапога промеж ног.
– Ого! Этого продадим в гарем! – заржали на лодке.
Хинрих Пап так и сидел в церкви, вцепившись руками в кожаные мешки с золотом.
– Купил верблюдов? – спросил он с надеждой в голосе.
– Ума не приложу, где они продаются.
– Почему рубаха порвана?
– С аборигенами разговаривал.
– Ты рискнул зайти в их поселение?
– А что делать? Верблюдов надо найти. Твой священник ничего дельного не подсказал?
– Европейцев здесь мало, а китайцев наша религия не интересует.
– Ладно, – тяжко вздохнул Норманн, – начну поиски по новой.
На этот раз он направился к воротам ближайшего постоялого двора, где утром разговаривал с Антониосом Ревезосом. И снова ворота открылись, как будто его специально поджидали.
– Помоги, Антониос, – без предисловий начал Норманн. – Мне верблюды нужны.
– Зачем они тебе?
– Как это зачем, не бежать же моим людям за караваном Джу-Сяня!
– Нет, конечно, оплати проезд – и все дела.
– Странно, он мне этого не предлагал.
– Не обращай внимания, у китайцев совсем иные обычаи. Они ничего тебе не будут навязывать.
– Но могли предложить свою помощь!
– В их понимании тебе предложен выбор, так что возвращайся к Джу-Сяню и составляй отдельный договор.
Норманн в мгновение ока пролетел до нужного постоялого двора. Обычаи! Традиции! Да его из-за этих верблюдов чуть не прибили! И рубашку вот испортили! Такая хорошая льняная рубаха, легкая, удобная, в ней не жарко, не холодно. А теперь что, выбрасывать?
– Вы решили посадить своих воинов на моих верблюдов? – сразу «догадался» Джу-Сянь.
– Да, – сдерживая желание заехать ему в ухо, ответил Норманн.
– Отлично! Я предлагаю взаимовыгодное соглашение!
– Чем же оно выгодно мне?
– Ваши воины берут на себя обязательство охранять весь караван, за это я не возьму с них плату за проезд и еду.
– Э, уважаемый Джу-Сянь, такой хор петь не будет! За охрану положена плата!
– Договорились, – легко согласился китаец, – они получат то же, что и мои воины.
– И сколько будет это «то же»?
– Нисколько! – засмеялся торговец. – Воины бесплатно охраняют караваны.
– Никогда не поверю! Неужели нормальный человек согласится рисковать жизнью за тарелку риса!
– Это правда! – И добавил, понизив голос: – Монголы запрещают нам иметь свое войско, а охрана караванов отличная возможность…
Джу-Сянь с лукавой улыбкой замолк и подмигнул Норманну.
– Вы еще под ними? – И заметив предупреждающий жест, замолк.
В школе что-то говорили о захвате Китая ордами Чингисхана, но в голове отложился только этот факт. А что дальше? Да какая разница!
У ворот постоялого двора поджидал какой-то оборванец. Увидев выходящего Норманна, он бросился в ноги, ухватился за штанину и начал умолять:
– Господин, прошу тебя, забери меня отсюда! Я буду тебе служить преданным псом!
– В преданность собак я верю, а люди обманут. Рано или поздно, но обязательно обманут.
– Молю тебя, не бросай меня на произвол судьбы! Забери с собой!
– Кто он? – обернувшись к Эссупу, спросил Норманн.
– Бывший купец, а сейчас нищий. Пытался пристроиться у монголов, но те выгнали. Он ничего не умеет.
– Я все умею, пять языков знаю, математику знаю, мечу обучен, в строю со щитом стоять могу. Возьми!
– Ты кто?
– Виктор де Божюр, купец из Марселя. Хотел в Китай сходить, да ночью выпал из корзины, еле живой сюда вернулся.
– Разве караваны не останавливаются на ночь?
– Первая ночевка в Сарай-Бату, – ответил Эссуп.
– Верблюды без остановки топают три дня и три ночи? – поразился Норманн.
– Ну да, могут и неделю, но тогда им надо дать длительный отдых, а так переночевали и дальше.
– Почему его не забрали генуэзцы? – Норманн вспомнил о недавно разграбленном караване.
– Никто никогда не берет с собой чужих людей. Это первый закон всех караванов. Но ты можешь его взять, не пожалеешь.
– Погоди, почему караваны не берут чужаков?
– Неужели не знаешь? – усмехнулся Эссуп. – Подсыпал яд в еду или воду, и весь караван твой.
С минуту Норманн ошалело смотрел на грека. Вообще-то подобный вариант вполне возможен, но как-то не верилось или не хотелось верить.
– Но китайцы взяли моих монахов!
– Ты не забывай, что находишься на монгольских землях. Взял караван, а дальше что?
– Значит, монгола или китайца они не возьмут? – И увидев утвердительный кивок, обернулся к де Божюру: – Пошли!
Следующие два дня превратились в бесконечную кутерьму. Норманн неожиданно для себя стал экспертом по езде на верблюдах. Злюкистая двугорбая скотина безропотно исполняла все его приказы, зато тевтонцев вообще не воспринимала. Вернее, относилась к господам рыцарям как к неудобному багажу, который, в отличие от корзины, можно еще и куснуть. Напуганные жалостливой историей бывшего купца из Марселя, господа фон-бароны мужественно повторяли попытки покорить двугорбый Эверест, но с одинаковым успехом можно было приказывать соседской свинье, что безмятежно жевала супчик из тины с головастиками. В то же время Норманн под навесом рисовал копии с карты Великого шелкового пути. Китайцы приносили шелк, деньги и перья. Из последних «великий картограф» делал капиллярные трубочки, наполнял тушью и ловко выводил линии. Карта с дорогами, реками и горами получалась менее чем за час. Единственной задержкой стал сопроводительный текст, но вскоре все требуемые иероглифы были тщательно нацарапаны на глине, и работа пошла намного быстрее, а мешочки с монетками росли на лавочке приятной горочкой. Он даже успел сделать одну копию для себя. Купцы немного подкорректировали карту, дополнив какими-то местными ориентирами, и изменили места пересечения рек. Все верно – мостов еще нет, караваны переходят на другой берег по бродам. Но вот наступил долгожданный рассвет, когда упирающихся верблюдов выволокли за ворота Сарай-Берке. На прощанье Норманн обнял Хинриха Папа, затем пожал руки Йохану и Осеандру, снисходительно похлопал по плечу тевтонцев и пожелал всем удачи. Он долго смотрел вслед уходящему каравану, пока последний верблюд не растаял в мареве приближающегося лета.
Астрахань прошли на утро следующего дня, здесь уже было нечто похожее на маленький городок. Над крышами домов возвышались шпили трех церквей, виднелись дымки кузниц, несколько домов выделялись традиционной европейской архитектурой. Но в целом это все же был караван-сарай, да и расположенное поблизости монгольское стойбище накладывало на общую картину свой азиатский отпечаток.