Пленный — немолодой сутулый человек с белым, будто обсыпанным мукой лицом — сидел в подвале. Маленький жалкий человечек в пестрой тунике и драных шароварах. Рутилий задавал вопросы, а человечек все время повторял на ломаной латыни: «Ничего не знаю, ничего, ничего не знаю…» Не было сомнений, что пленник работал с Трионом — рядом с его одеждой счетчик Нормы Галликан тревожно трещал. Человек облучился. Потому и кожа у него мучнисто-белая, потому он постоянно жалуется на тошноту. Пленник работал с ураном. Весь вопрос только, что он с ним делал — может, возил с места на место в повозке, запряженной осликом, не ведая, что везет смерть.
— То, что делает Трион, чудовищно… — сказал Элий.
Пленник смотрел на Цезаря отсутствующим взглядом. То ли не понимал, то ли делал вид, что не понимает латынь.
Элий сам перевел свою речь на арабский.
— Его опыты могут погубить десятки, сотни и даже тысячи людей…
Человечек принялся раскачиваться из стороны в сторону.
Рутилий тронул Элия за плечо.
— Тебе лучше выйти, — и указал на дверь. В тот же момент от стены отделился низкорослый широкоплечий человек. Лицо — кусок грязного воска: ямины для глаз, расплющенный нос, безгубый рот. «Палач без глаз», — вспомнился полубредовый рассказ Летиции. Пленник догадался. Замер, глядя на огромные волосатые ручищи палача. Худое тело начала сотрясать крупная дрожь.
— Я должен дать на это согласие? — Элий передернулся.
— Можешь не давать, — сказал Рутилий. Элий не двигался.
— Тебя когда-нибудь пытали? — спросил Элий.
— Я знаю, что такое боль, — холодно отвечал Рутилий. — Вспомни, что ты говорил об урановой бомбе. Речь пойдет о сотнях тысяч убитых.
Элий вновь посмотрел на маленького пленника, который беззвучно открывал рот.
— О сотнях тысяч, — повторил он, как эхо. — Но мы находимся на территории Содружества. Здесь действует Декларация прав человека. И пытки запрещены.
— Цезарь, выйди, — прошипел Рутилий.
— Ни за что.
Рутилий сделал знак. Двое преторианцев ухватили Элия за локти.
— Уведите Цезаря. Здесь его жизнь подвергается опасности, — приказал Рутилий.
Происходящее было настолько невероятным, что Цезарь даже не пытался сопротивляться. Собственные охранники вывели его за дверь. Элий задыхался от ярости. Если бы Рутилий сейчас возник на пороге дома, Элий бы проткнул трибуна мечом. Но Рутилий не думал выходить.
Элий ударил кулаком в дверь. Никакого ответа.
— Квинт! — крикнул он. Тоже безрезультатно. Лица преторианцев были непроницаемы. Рваться в дом было делом безнадежным, и Элий отправился бродить по городу. Два здоровяка-преторианца шагали следом. Уличные торговцы бежали за римлянами, предлагая финики, сладости и прохладительные напитки. Грозный вид преторианцев их не смущал. Элий покупал сладости и тут же раздавал ребятишкам: Но толпа не убавлялась, а росла. Даже спящие в тени циновок торговцы проснулись и наперебой принялись предлагать серебряную посуду, украшения, сувениры, ковры. Элий сделал круг и вернулся к дому. Гневего улегся. На душе было мерзко.
Рутилий стоял на пороге и курил.
— Лаборатория Триона в Нисибисе, — сказал он кратко. — Квинт может отправляться на охоту. А мы останемся здесь на несколько дней.
Рутилий вел себя так, как будто ничего не случилось, как будто это не он велел вышвырнуть Цезаря за дверь.
— Того, что произошло сегодня, я никогда не забуду, — пообещал Элий. — И никогда не прощу. Рутилий пожал плечами:
— Это не имеет значения. Ведь мы погибнем.
— Пусть Кассий Лентул осмотрит этого несчастного. А затем я приказываю отпустить его, — сказал Элий.
— Он умер, — отвечал Рутилий. — У бедняги оказалось слабое сердце.
Элий отстранил трибуна и вошел в дом. Умерший лежал в подвале на полу. Остро выпирающий подбородок. Грязные босые ноги с черными растрескавшимися пятками. Никаких следов пыток, если не считать кровоподтека под глазом.
Кассий Лентул собирал инструменты. Теперь он был личным медиком Цезаря и зачислен в коллегию придворных архиятеров.
— Отчего он умер? — спросил Элий.
— Сердце остановилось. — Медик сказал об этом невыносимо буднично.
— Его пытали. Он умер от болевого шока.
— Нет. Остановка сердца. Он не успел ничего сказать.
— А Нисибис? Откуда Рутилий узнал?
— Не от него. Квинт нашел расписки. Трион заказывал какие-то металлические конструкции здесь, в Резайне, и велел отправить их в Нисибис.
Нисибис… Роксана говорила, что собирается в Нисибис. Она знала, что Трион бежал туда? Или она знала что-то другое? Или она заодно с Трионом?.. Или с кем-то другим заодно?
«Новую стену Рима должно построить в Нисибисе…» — гласило предсказание Сивиллы. Но кто знает, что это за стена?!
— Лучше бы я поступил в городские архиятеры, — вздохнул медик. — Там жалованье куда меньше. Но и меньше всякого дерьма.
Тем же вечером Квинт уехал из Резайны. Следом исчезла и Роксана. А Элий и его охрана остались. Почти не прекращаясь шли дожди. Крыша в гостинице протекала. Дробный стук капель о днище ведра будил Элия по ночам. Природа сошла с ума.
Цезарь составлял отчет об укреплениях Резайны, из отчета следовало, что никаких укреплений давным-давно нет. Элий понимал, что занят нелепым делом.
«Нисибис… Я должен быть в Нисибисе». При одной мысли об этом его охватывала дрожь. Но ведь он с самого начала знал, что отправится в Нисибис. Знал и страшился. Не укрепления интересовали его, не запасы винтовок и гранат на складах, а маленький городок в предгорьях, окруженный зубчатой кирпичной стеной, — таким Элий видел его на фото. Сивилла говорила о какой-то новой стене. Летиция видела город сожженным дотла. Предсказание Сивиллы и видение Летиции гнали Элия в путь. Приказ императора лишь повод. Пусть Руфин думает, что послал Элия на смерть. Возможно, это радует старого интригана.
«То, что я делаю, — безумие, — думал Элий. — Но ведь я всегда был сумасшедшим…»
Гимп сидел в «Медведе» за столиком в углу. Перед ним стояла глиняная кружка с вином. Несмотря на ранний час таверна была полна. В маленьком помещении было душно и жарко, Гимп то и дело доставал платок и отирал лоб. Гимп представлял, как после жаркого и душного помещения выйдет на воздух, и холодным ветром его прохватит насквозь до костей. Интересно, может гений подцепить воспаление легких?
Время от времени Гимп начинал прислушиваться к спору соседей.
— …Я взял клеймо…
— …Теперь нет желаний… только деньги. Ставишь на победителя, как на колесницы в Большом цирке. И выигрываешь…