Данил спросил заинтересованно:
– А это как?
– Не знаешь? – переспросила Марина загадочно. – Могу показать…
– Только не щас, – сказал Данил. – Не люблю зрителей, советами затрахают раньше… Толик, я тоже видел в инете призыв выйти на митинг на Болотной. По всем каналам в лапти звонят! Ты хочешь позвать наших пойти поквакать? Вообще-то, бугор… а че нам в самом деле не пойти на митинг?
Грекор сказал пренебрежительно:
– А мы там не бывали?
– Бывали, – ответил Данил, – но как зрители. И еще мы с парнями искали кого бы отмудохать. Но вот если выйти как сруны… или как насты…
Я покачал головой:
– Митинг завтра, а туда без своих лозунгов нечего и соваться, никто не увидит, что мы – отдельная сила.
– А что за тема? – спросил Зяма лениво.
– Да какая разница, – ответил Данил, – потусуемся, потремся, идейных людей посмотрим. Даже в зоопарк идти не надо. Вроде бы насчет нечестных выборов. Посмотрим, как люди хренью страдают.
– Может, – сказал Грекор с надеждой, – кому-то в рожу удастся вмазать вроде за дело! А че, я бы сходил.
Валентин сказал авторитетно:
– Тогда нам нужно заявить о себе как о новой силе, что проявилась в этом загнившем обществе.
– А что, – спросил Зяма с насмешкой, – выборы в самом деле нечестные?
– Конечно, – ответил Валентин с твердой убежденностью. – Они всегда нечестные! Кто бы их ни проводил. Даже если эти вон, что на митинге, победят, у них что, лучше будет?.. Видели мы, как демократы, дорвавшиеся до власти, хапали так, что коммунистам и не снилось… Но подготовиться нужно. Придумать и написать плакаты… Подумать, будем нести как транспаранты, на растопыренных руках, или соорудим что-то несомое…
Люська, от усердия высунув язык, тщательно выписывает кисточкой крупные буквы, рядом пристроился Грекор, якобы помогает, хотя чаще просто косит глазом в оттопыренный вырез ее майки. Хотя Люська запросто даст и пощупать, но почему-то интереснее вот так тайком подзыривать на ее тугие яблоки с бледно-розовыми земляничками на кончиках. Если уж святому Августину больше нравилось яблоки воровать, если верить рассказам Валентина, чем получать в подарок, то мы совсем не Августины…
Сам Валентин, как вижу, настолько освоился в нашей компашке, что совсем не выглядит чужаком, хотя и одет не как у людей, и говорит как марсианин, слишком книжно.
Он осмотрел плакат, намалеванный Зямой, поморщился.
– Это высшее образование мешает тебе писать лозунги?
– У меня еще нет высшего, – возразил Зяма.
Валентин изумился:
– Почему? Ты что, не еврей?
– Еще нет, – уточнил Зяма. – В следующем году получу этот сраный диплом.
– А-а, – сказал Валентин, – ну, если ты пока еще демократ, то и пиши, как народ, – искренне, просто и скверно!.. Тебя поймут и свои, и чужие.
– Или как вон Данил, – сказала за их спинами Люська.
Валентин оглянулся, Данил заканчивает старательно выводить на своем плакате: «Мы – IDDQD!», а потом еще и для Зямы написал крупно: «У нас все – IDKFA!»…
– Да, – сказал Валентин с уважением, – это в самом деле… доходчиво. И всем понятно. Честно говоря, даже не ждал от Данила такого креативного удара.
Данил кивнул в мою сторону:
– Бугор подсказал.
Валентин развел руками:
– Что ж, на то он и бугор. Все замечать и все поправлять вовремя.
– А кто наши лозунги не поймет, – довольно сказал Данил, – пусть идет в жопу. Нам с такими не по пути.
– Эти тоже твои? – спросил Валентин.
В углу уже стоят приготовленные плакаты с надписями: «Долой все!» «Ломай систему!», «Осточертели!», «Наши идеи – «IDDQD!», «Будущее принадлежит настам!», «Насты – сила!».
– Мое, – ответил Данил гордо. – Думаю, больше не надо. Нас и так наберется разве что десяток, да и то не уверен.
Он зыркнул на меня.
– Больше, – ответил я.
– Где наберешь?
– Мы выйдем с этими плакатами из качалки, – сказал я, – и сразу к нам начнут присоединяться пацаны. Вот увидишь!.. А ты, кстати, можешь позвать своих качков.
– Анатолий прав, – сказал Валентин. – Ваша группка будет расти стремительно. В технологическом и прозрачном обществе настизм будет шириться, люди остро жаждут свободы…
– Срунство, – сказал Зяма важно, – мотор прогресса!
– И культуры, – добавил Валентин.
– И культуры, – повторил Зяма бездумно, потом спросил обеспокоенно: – Точно? А то прогресс – одно, а культура вроде бы совсем другое… даже противоположное.
Валентин отмахнулся:
– Да неважно, кто вникает в эти тонкости? В блиповую эпоху главное – уверенный тон и громкий голос.
– Ну ладно, – проговорил Зяма все еще с сомнением, – срунство – мотор прогресса и культуры! Я читал в новостях, юсовский президент в пику всем собирает на своей тайной вилле красоток из «Мисс Вселенная», отключает все видеокамеры и трахает их прямо в джакузи…
– Тоже срун, – сказал Данил довольно, – даже его достала эта система!
– Фейк, – сказал Зяма.
– Может, – согласился Валентин, – но вероятность есть. Даже президентам хочется нарушать правила, хотя бы тайком! Как тот же Клинтон, что совал пенис в рот практикантке, упиваясь своим тайным срунством?
– Они все такие, – сказал Данил. – Только другие не попадаются. А что наши творят… представить страшно.
– Хоть и приятно, – вставил издали Грекор.
Он оглянулся на Люську, что с высунутым языком стоит на четвереньках, раздвинув ноги, и разрисовывает цветочками расстеленный на полу плакат.
Она ощутила на себе взгляды, вскинула голову, веселые глаза сверкнули детским гневом.
– И ничего себе не представляйте!.. Я, можно сказать, девственница!
Валентин пробормотал:
– Самое интересное, гм, в высоком смысле слова она в самом деле девственна и невинна.
Гаврик, что по большей части вообще не раскрывал рот, а только делал вид, что молодецки поглощает в огромных количествах пиво, и все еще не пьяный, сказал несмело:
– Но как же без… этих, ну, предложений? Если долой, то надо ж что-то взамен?
Валентин насторожился, но промолчал и посмотрел на меня, явно переадресовав право ответа.
Я ответил твердо:
– Гаврик, не гаврикуй. Ты не прав.
– Почему? – пискнул он.
– Потому, – отрезал я, – что пошел ты со своим позитивом в сраную жопу!.. Мы сруны или не сруны?.. Это и есть наш позитив!.. Освобождение души!.. Мы, можно сказать, срем из своих богатых душ и срем от души!